-Товагищи! Мы пришли дать вам
свободу!
А голос у него хоть и громкий,
да тонкий и визгливый, прямо, как у бабы. И слова выговаривает как-то странно,
словно не по-русски. Народ молчит, пялится на него во все глаза. Только один
хромой дед Аким решился голос подать:
-А ты, мил человек, кто такой
будешь? Мужик али баба?
Мы все так и обмерли. А этот, в
кожанке, так глазами сверкнул, что, не будь дед Аким подслеповат, он бы со
страху окочурился. И закричал еще громче:
-Я – Дога Г-гадзецкая, комиссаг
боевого отгяда имени товагища Магата! Мы явились освободить вас от
эксплуататогов!
Это надо же: баба, а корчит
из себя мужика! Хотя оно и понятно: кто такое страшилище замуж возьмет? Смерть,
и та, наверное, краше будет… Вот эта Дора… дура… и борется, вернее, бесится. А
что ей еще делать?
Тут дед Аким опять полез с
расспросами:
-А кто такие эти
экс…ис…плутаторы?
-Это тиганы и угнетатели! (Ну и
горластая же баба эта Дора! Это надо же при таком росточке этакий голосище
иметь!) Товагищи! Вливайтесь в наши гяды богцов за свободу! Отныне тот, кто был
ничем, станет всем! Свегнем могучей гукою гнет вековой навсегда! Да здгавствует
г-геволюция!
Вот оно что! Выходит, у нас
теперь новая власть… И, кто к ней примкнет, тот жить будет всласть… Что ж, это
по мне. Пожалуй, вольюсь-ка я в их ряды…
Да только отец Яков меня
опередил. Вышел вперед, повернулся к нам да как крикнет:
-Не слушайте, чада, этих
смутьянов! Не доведут они вас до добра! Помяните мое слово – не доведут!
-Взять его! - огрызнулась
Дора. Тут ее люди к попу подбежали, да поволокли к сараю, что на берегу стоял.
По народу ропот пошел…
Тут я баб растолкал, шагнул к
ней и говорю:
-Возьмите меня к себе! Я тоже
хочу бороться против тиранов!
А она мне в ответ:
-Именем геволюции назначаю тебя
здешним комиссагом.
Ну что, разве я не правильно
сделал, что влился в эти самые ихние ряды? Кто я раньше был? Степка-шалопай. А
теперь я комиссар Степан Гуркин! Был ничем, а стал всем!
В тот же день мы всех здешних
тиранов и ис…экс-плататоров под замок посадили. К попу для компании. Старосту,
кабатчика, а в придачу – деда Акима. На всякий случай. Чтобы лишнего не
спрашивал. И порешили потом судить их всех революционным судом. А я женился
революционным браком на поповской дочке, Машке. Ну, ясное дело, силой взял… А что
такого? Теперь я комиссар, чего хочу, то и делаю. Моя воля, моя власть!
9 мая. Эх, весело было
веселье, да тяжело похмелье! Эта Дора со своими у нас в Ильинском весь день
пробыла. И такую революцию они учинили, что хоть святых выноси. Кабак и лавку вчистую
разграбили, да и в дома побогаче заглянули, а, что понравилось, с собой
прихватили. Поди не отдай – попадешь под замок, как тиран и эксплуататор, а то
и пулю в лоб схлопочешь… Под конец же так перепились, что стали песни горланить
про то, как «деспот пирует в роскошном дворце, тревогу вином заливая», да
только того не ведает, что над ним уже вздымается рука роковая… На все село
слышно было, а Дору-комиссаршу - слышнее всех! Ну, я им тоже, как мог,
подпевал. Как говорится, к волкам попал – по-волчьи вой и с ними волчьи песни
пой… А наутро «Термидор» вверх по реке ушел. Товарищ Дора сказала: идем
освобождать жителей Михайловской губернии от тиранов и эксплуататоров. Я было
поверил. Однако на другой день мимо нашего села английский военный корабль прошел.
Экая силища! Только вот к чему бы господ инглишменов в наши края понесло? Да,
пока я на этот счет мозгами раскидывал, один из наших мужиков меня опередил: