где старцы свершают привычный священный труд.
Несутся маршрутки, метро под землёй гудит,
кто полон дремоты, кто мечется дикарём.
Отец прижимает Марию к своей груди,
пальто его пахнет ветрами и декабрём.
Мария спокойна – забавный такой кулёк:
в тяжёлой шубейке, под шарфиком – пол-лица...
О ней так молили, что солнечный свет поблёк,
и звёзды восстали за крыльями пришлеца.
Горят светофоры – гирлянды о трёх цветах,
во тьме пересмена проходит по всем постам,
и звуки планеты сливаются в «Аз воззвах...»,
и в рокоте неба вдруг слышится «Аз воздам...»
Мария спокойна. Она проплывает над
землёй, что одета в бугристый и серый лёд.
Вишнёвые очи Марии ещё хранят
всё то, что ночами ей видится напролёт.
Фонарная охра. Дороги разбиты в хлам.
Сегодня не в садик. Исходит тепло от рук.
Марии три года. Марию несут во храм.
Она засыпает, но, вздрогнув, глядит вокруг.
Жанр: Философская лирика
Опубликовано: 15.02.2014
А вокруг тишина, а вокруг темнота,
а вокруг всё такое же смутное дно,
и в окне расплывается крыша, а та,
что за ней, так и вовсе сплошное пятно.
Точно пепел, со стен осыпаются сны –
день за днём, и во веки, и присно, и ны...
Не вопрос – я умею вставать и идти,
извлекать из конфорок бутоны огня
и в период с без четверти до без пяти
сотню раз прошагать от окна до окна.
Дети спят, и мерцанье идёт изнутри –
ночь за ночью, во веки, и ныне, и при...
Сновидения с нами спускаются вниз –
от ещё не остывших кроватей, пижам –
среди хлопьев, что медленно падают из
облаков, обложивших по всем рубежам.
Это время, игрушка языческих прях,
прогорая, бросает на ветер свой прах.
Фонари. Детский сад. Голоса за стеной.
Мы давно ли отсюда – и снова сюда.
Возле самого рта – капля пасты зубной,
с рукавичек небесная каплет вода.
Выхожу в белый дым: ничего, никого.
В горле стынет: и ныне, и присно, и во...
Веки сомкнуты. Рядом – всё та же черта,
мне её не пройти и на малую пядь.
И опять – тишина, и опять – темнота.
Три минуты – и всё повторится опять.