Накроет державу к усладе врагов,
И то уж не держится в тайне.
Мстиславский
О вере ли спорить, коль гибель грозит
Сословным начаткам, достатку?
Смертельным недугом отвсюду сквозит,
Самим не добыть нам порядку.
Андронов
А Бог не един ли у нас и у них?..
Лях русский народ не неволит:
По прежнему чину духовный свой стих
Поет пусть и Бога пусть молит.
Ермоген
Что, адово семя, вы мелете? Вы
Ужели не русские люди?
Вам, тати, вперед не сносить головы –
Измены народ не забудет.
Андронова кровью лицо налилось,
И князь вдруг затих, как споткнулся.
А следом пришла исступления злость,
И в воплях ансамбль захлебнулся.
Кривой Салтыков засапожный свой нож
Рванул, распоров голенище:
– Прикладывай руку, иначе умрешь!
Москва же пойдет пепелищем!
Владыка был дьяческой схвачен рукой
У горла и грубою бранью
Осыпан, что он де такой и сякой
Сгниет за упрямство баранье
В подполе, во мраке, в забвенье… и вдруг
Злодея рука ослабела –
Горящий зрак старца в нем вызвал испуг,
Обмякло дородное тело.
Сподручникам бросив сквозь зубы: «Идем!» –
В дверь шмыг – будто и не бывало.
Был бледен святитель, но жарким огнем,
И верою сердце пылало.
Оставшись один, Ермоген, тяжело
Вздохнув на скамью опустился
И тут же поднялся. Лицо ожило,
Он медленно перекрестился,
С трудом непривычным скользнул к образам,
Упал на колени. Лик Божий,
Свидетелем быв патриаршим слезам,
Глядел все печальней, все строже.
Судьбы приоткрылась бесшумная дверь,
За нею стремилась дорога
В небесную высь. И повергнутый зверь
Под лапою единорога
Покорно лежал. И звучал дивный глас:
«То путь твой. Веди несогбенно
Народ твой. Не нынче страда началась.
Трудись же и нощно, и денно».
И снова в палатах, в тревожной Москве,
Владыка, за фразою фраза,
Чеканил слова, воззывая к пастве
Без гнева, без слез, без экстаза.
Но каждое слово – призыв и укор
(Не так ли взывали пророки?).
И таяли свечи, и инок был скор,
Чертя воспаленные строки.
Святитель Ермоген. Подвиг прозрения
Рассвет был тяжелым. День новый был сед.
О стекла площадные крики
Стучались предвестьем заведомых бед,
Лелеемых присными клики.
Полковник Гонсевский – Кремля комендант –
Со свитою шумной явился:
Мол, что за чернец, что за комедиант?
Почто, как упрямец, взъярился?
Подать принадлежность ему для письма.
– Скорей отпиши беспокойным,
Дабы разошлись. Будет кстати весьма
Уняться и пешим, и конным.
Ты будешь обласкан крулевской рукой,
Жить будешь в достатке, почете.
Москва обретет вечный мир и покой,
О чем все вы, плача, печетесь.
Земной выбор прост. Ты ведь мудр, ты умен.
К чему это кровопролитье?
Под сенью спасительной польских знамен
Живите и Бога хвалите.