Усталый подняв на полковника взгляд,
Владыка ответствовал ясно:
– По воле Небес гаковницы [55] палят,
А значит, палят не напрасно.
Не нам выбирать. Выбор сделан давно…
Не тем – в златотканом жупане,
Не мною. С времен давних бродит вино
И в русском, и в польском стакане.
Господь не простит неразумия тех,
Кто, помощь взыскуя у ада,
Смешает те вина (вот истинный грех!)
И страшною будет награда.
Грехом униатства уже искушен
В семь тыщ сто четвертое лето
Народ украинский. Не ведает он,
Чем в детях аукнется это.
Платить же ему до скончания дней
Межбратней враждой за латинство,
Забвеньем своих древнерусских корней
И долгой войной за единство.
И Речь Посполитая с этой поры,
От внутренней распри слабея,
Разрушит себя. Знай: итог сей игры –
Погибель. О том сожалея,
Тебе говорю: уходи из Москвы.
Король пусть покинет пределы
Смоленской земли. И останетесь вы
И здравы на время, и целы.
Грядет ополчение русских земель.
Оно вразумит вас, панове,
Избавит от гонора, вышибет хмель –
Москве это делать не внове.
Все понял Гонсевский. Из келии вон
Со свитой стремительно вышел.
Владыка всходил на незримый амвон –
Все выше, и выше, и выше.
Полковник был зол за позор и урон –
Такого ли ждал результата?
Сняв маску учтивого рыцаря, он
Сказал раздраженно солдатам:
– Возьмите его и свезите отсель.
Да в Чудов. В темнице узнает
На сене гнилом патриаршью постель…
Пусть к стенам безмолвным взывает.
Ишь, вздумал пророчить. Когда посидит
На тухлой воде да на хлебе,
Покладистей станет. А то, вишь, сердит
На радость мужицкой потребе.
Владыка был брошен в холодный подвал.
Но, верен могучей природе,
Еще целый год его дух воевал,
Молясь о стране и народе.
Вода да в неделю сноп тощий овса:
Святейший был гладом иссушен,
И в светлой молитве узрел Небеса,
И принял Господь его душу.
Последняя смуты открылась глава –
Прозрения и единенья.
Знать, сила молитвы была такова,
Что разом убила смущенье.
Был Новгород Нижний пронизан молвой.
Она непрерывно сновала
Меж разных сословий и прочной канвой
Скрепляла мирские начала.
Раздался набат, и сбежался народ
На площадь пред земской избою.
Дьяк свиток с печатью владыки берет –
Сейчас огласит над толпою.
Меж тем средь посадских кипит разговор:
В Москве де поляков сиденье;
Что тушинский проклят владыкою вор;
Что крепнет в стране нестроенье.
Первый купец
Да что ж это деется? Кожи, меха,
Что вез я в Москву на продажу,
Черкасы [56] в дороге побрали. Плоха,
Знать нынче боярская стража.
Второй купец
А третьего дня не один полный ларь
Отборнейших сукон Карп Шишкин
В присест потерял. А и сам говядарь
Козьма [57] эдак сотни три с лишком