Он барабанил в дверь, пока не поднял из теплых постелей заспанных соседей. Чтобы выяснить страшное, но подсознательно почему-то ожидаемое. Слушал словно сквозь вату рассказ соседки. Вчера увезли Алию Алиевну. Квартиру вскрывали с милицией, да. Как только она два дня в школу на уроки не пришла. В какой больнице? Так-то одна она у нас, ЦРБ. Но Алию Алиевну вчера перевели в железнодорожную больницу, она ведомственная, там оборудование лучше. Недалеко она. Вон по улице до конца, потом направо повернете, через два перекрестка налево и идите, пока не упретесь в больницу. Только не пустят вас, уже поздно. Наскоро кивнул соседям, пробормотал извинения и вниз по лестнице. Не пустят его? Да пусть попробуют. Алька жива. Жива, и он должен увидеть ее и узнать, что с ней!
Он шел по темным улицам с редкими островками света фонарей и еще более редкими прохожими. Отчего-то знобило, хотя на нем была теплая добротная куртка с Мишиного плеча, а на ногах – Мишины же ботинки на вязаные носки, в размере обуви они с Михаилом не совпали, по счастью, в большую для Мо сторону. А все равно изнутри медленно полз по венам и артериям холод, непонятно откуда, будто из сердца. Мо прибавил шагу.
В первый раз ему в полную силу пришлось применить свои способности Альфаира. Не мягко, почти незаметно, для того, чтобы обаять понравившуюся девушку. А прямо, даже грубо, добиваясь своего от дежурной медсестры. Но вышло, хотя на лбу выступила испарина – он никогда не делал такого раньше. Даже не знал, что умеет вот так – заставить человека, вынудить пойти против своего желания. В данный момент Мо не мог даже понять, как это у него получается и не собирался анализировать. Главное, что он добился желаемого и сейчас шел за хорошенькой медсестрой по коридору больницы. Реанимация. Он и не сомневался.
На пороге палаты замер. Зажмурился. Чем он прогневил судьбу, что двух самых дорогих женщин в своей жизни он видит теперь бесчувственными, с закрытыми глазами?! Выдохнул резко, открывая глаза.
- Я за Асафом Кутдусовичем, – пискнула за его спиной медсестра, на которую Мо перестал давить своей волей.
Видимо, этот неведомый Асаф – врач. Что ж, у Магомеда есть к нему пара вопросов. За жизнь. Или за смерть.
А разговор у них состоялся не за жизнь. И даже не за смерть. А за кровь. Но сначала Мо пришлось поработать. Асаф Кутдусович оказался довольно молодым, по виду – ровесником Мо, хмурым и нелюбезным брюнетом. Убеждать его пришлось и по-человечески, и по-альфаировски. Магомед совершенно взмок от усилий, чувствуя, как бежит пот между лопаток, как буквально встают от напряжения волосы на затылке. Подчинить доктора, хотя бы минимально и ненадолго своей воле, оказалось гораздо сложнее, чем проделать то же самое с медсестрой. На Асафа Кутдусовича совершенно не действовала фирменная улыбка, да и улыбаться Мо не хотелось. Пришлось действовать грубее, хотя Мо был уже на пределе своих сил. Помогло ему то, что и Асаф Кутдусович выглядел тоже уже порядком уставшим – непростой у него выдался день, видимо.