- А вы действительно ихтиолог?
- Кто вам сказал?
- Иван Матвеевич.
Романцов молчит какое-то время.
- Нет, неправда. Я на биологическом факультете учился. Три курса. Потом бросил.
- Почему?
- Надоело.
Сказано таким тоном, что расспросы продолжать никакого желания нет.
Не объяснишь людям, что это такое – когда тебя зовет Обитель. Да и кому нужно это высшее образование? Томалу точно не нужно. Ахмед поправляет лямки рюкзака. Вот эти, например, его нынешние подопечные, с высшим образованием, с учеными степенями. Неразумные и беспомощные – как дети.
- А скажите мне, – Романцов неожиданно сам продолжает разговор. – За каким чертом вас в такое время понесло в экспедицию? Копать же не будете – в снегу еще все.
- Мы на разведку, Ахмед Валерьевич. Обстановку оценить, прикинуть – как и что. А летом уже приедем в полном составе. Когда у вас тут снег сходит?
-Только через пару недель подтаивать начнет. А окончательно сойдет через пару месяцев.
- Толя, как ты думаешь, сколько ему лет?
- Не знаю. Не двадцать точно, – руководитель группы пытается шутить.
- И не тридцать, – задумчиво отвечает Инна. – У него такая внешность – может быть и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят. Непонятно. Знаешь, мне его даже жалко. Одинокий немолодой мужик. Он поэтому такой на язык злой.
- А с чего вы взяли, что я одинокий?
Беседующие ученые вздрагивают. Их проводник подошел неслышно, как обычно. Совершенно звериная у него поступь – легкая, быстрая. И вообще, есть в нем что-то... что-то даже не странное. Необъяснимое. Начиная с имени – не может абсолютно нордического типа блондин с яркими голубыми глазами называться Ахмедом. Пусть и Валерьевичем. И Романцовым. И эти пижонские длинные светлые волосы, собранные в конский хвост. И ядовито-язвительная, как клубок гадюк, манера разговаривать. Странный, очень странный.
- Обручального кольца нет на пальце.
- Это ничего не значит, – он подходит к костру, ворошит палкой угли.
- Значит, у вас есть семья? – Инна в последнее время осмелела и снова пристает к проводнику с вопросами. Причем Анатолий уверен, что за этими вопросами стоит теперь уже именно женский интерес.
- Две девочки.
- О, у вас все-таки гарем, Ахмед? – Инна нарывается, точно! Или кокетничает?
Косой взгляд светло-голубых глаз, тонкие губы трогает усмешка.
- Дочки. Доминика и Ангелина. И жена. Алла. Аллочка.
Тут он прижимает ладонь правой руки к губам, словно заставляя себя замолчать. И действительно – так непривычно это ласковое имя в устах вредного, ехидного и достававшего их порой до тошноты инспектора рыбоохраны Романцова, что сидящие у костра умолкают. Но Инна сегодня неугомонна.