Я до сих пор в постели с гриппом, а мне придется здесь остаться до воскресной коронации папы.
Женева, 14 марта
По радио сообщают, что Словакия провозгласила свою "независимость". В нее входит то, что осталось от Чехословакии. Надо ехать в Прагу, но сердце не лежит. Не становлюсь ли я слишком мягкосердечным и слишком сентиментальным для хорошего репортера? Я уже не воспринимаю так болезненно убийства, кровопролитие - за последние четырнадцать лет я немало насмотрелся на все это. Но видеть сейчас Прагу - не могу. По радио сообщают, что Гаха и министр иностранных дел Хвалковский сегодня ночью приезжают в Берлин. Спасать осколки?
В этот весенний день с зимней метелью германская армия оккупировала Богемию и Моравию и Гитлер устроил дешевый спектакль, объявив из замка Градчаны в Праге над Влтавой об их присоединении к Третьему рейху{15}. Банально напоминать, что он нарушил еще один священный договор. Но так как я лично присутствовал в Мюнхене, то не могу не вспомнить, как Чемберлен сказал, что этот договор спас не только мир, но и фактически спас Чехословакию.
В Париже полнейшая апатия по поводу этого последнего гитлеровского мятежа. Франция и пальцем не пошевельнет. Разумеется, Бонне сказал сегодня в комиссии парламента по международным делам, что мюнхенские гарантии пока еще "не вступили в действие" и поэтому Франция не обязана что-то предпринимать. Звонит Эд Марроу и сообщает, что в Лондоне реакция та же самая, что Чемберлен, выступая сегодня в палате общин, зашел еще дальше, заявив, что он отказывается связывать себя какими-либо обвинениями Гитлера в вероломстве. Мой бог!
Думал сегодня ехать в Прагу или Берлин, но рано утром обсудил это с Марроу, который находится в Женеве. Мы решили, что и там и там нацистская цензура будет свирепствовать, поэтому то, что я смогу выяснить с помощью своей секретной агентуры здесь, зная всю подоплеку событий, мне лучше рассказать из Парижа. Я почувствовал облегчение. Самолет, на котором я летел в Париж, получил обледенение и, заблудившись в снежном буране в районе Бельгардского перевала вскоре после вылета из Женевы, повернул назад, и в конце концов мы возвратились в аэропорт. Поехал ночным поездом. Бонне ввел цензуру на радио, и я боролся с его подручными за текст моей радиопередачи до поздней ночи.
Париж, 22 марта
Кто-то, - по-моему, это был Пертинэкс, который только что возвратился из Лондона, - рассказал мне вчера фантастическую историю о том, как Чемберлен неожиданно изменил свою позицию, выступая в прошлую пятницу в Бирмингеме. За два дня до этого он заявил в палате общин, что не стал бы обвинять Гитлера в вероломстве. В Бирмингеме же он сурово осудил Гитлера за "нарушение договора". Пертинэкс говорит, что на самом деле сэр Гораций Вильсон, мелкая темная личность, ведшая закулисную игру в Годесберге и Мюнхене, составил проект выступления премьер-министра в Бирмингеме в соответствии с курсом на умиротворение, о котором тот говорил в парламенте, но половина кабинета и большинство издателей ведущих лондонских газет приняли услышанное в штыки, поэтому Чемберлену пришлось пересмотреть свою политику и в поезде, по дороге в Бирмингем, практически написать заново большую часть своей речи.