Генерал уводил разговор в сторону, ссылаясь на абсолютную секретность. Женщины все же поняли, что доза облучения высокая и как минимум, подводников ждет инвалидность. Пытали одно, будут ли живы? Когда можно их увидеть? Услышать по телефону? Ни одного конкретного ответа, ни одного, хотя бы немного вселяющего надежду слова. Одни недомолвки и умолчания. Генерал Тихомиров был человеком порядочным, совестливым. Он не мог врать им в глаза, обещать невозможное. С другой стороны был скован строжайшими инструкциями. Пообещал принять их через две недели, сухо попрощался…
Совершенно обескураженные женщины в полном молчании покинули приемную.
Что делать дальше, они не знали…
* * * * *
Ядерный реактор «Мурены» совершенно выходил из-под контроля. Урановое топливо продолжало плавиться и никакие мероприятия по остановке процесса не имели шансов на успех. Радиационный фон только усиливался и ситуация грозила обернуться новой катастрофой. Люди в тяжелых защитных костюмах сняли с ракет, в первую очередь с «Тангарры», ядерные боеголовки, вынули детонаторы из торпед, вытащили все шифрдиски с ЗАСовских аппаратов.
Из Североморска пришел большой противолодочный корабль «Адмирал Юмашев». Чистым ранним утром взяли разоруженную, извергающую несчетное количество рентген, лодку, на длинный буксир, и в полном траурном молчании повели «Мурену» в свой самый последний поход к Новой Земле, где и остановились в 18 квадрате.
Обрубили трос и на полном ходу вошли в боевой разворот. С расстояния в шестнадцать кабельтовых, выпустили торпеду из левого носового аппарата. Промахнулись. Торпеда прошла в нескольких метрах от носа лодки. Опять легли в развороте…
«Мурена» тихо покачивалась на волне. Одинокий гордый корабль погибал не в бою. Его убивали свои, как смертельно больное существо, как жертву несовершенства человеческой природы, как опасный объект. «Мурена» выполнила все, что от нее требовалось, ни разу не подвела моряков, исправно и быстро выполняла все команды и задачи. Двадцать четыре года она была домом для многих подводников. Чего только она не видела в своей долгой жизни…
Теперь пришло ее время.
В небе ярко, очень ярко, сияло ласковое летнее солнце. Над водой, что говорило о близости земли, носились крупные белые чайки, что-то хрипло кричали и, пикируя с высоты прямо в холодные волны, выскакивали, зажимая в клювах трепыхающуюся рыбу. Синее небо в аквамариновой лазури, тонко звенело в прохладной выси и бесстрастно взирало, уверенное в своей нерушимой бесконечности. Тихое спокойное море осторожно билось в борта.