— А помнишь, Аркадий, наши студенческие годы?
— Ну, а как же, помню, Василий Васильевич.
— И я вот пытаюсь… не забыть… Тебя вот, пригласил. Ну, давай, за встречу.
Будин разлил водку по рюмкам.
— Скажи, не каждый день тебе президент наливает?
— Нет, Василий Васильевич, не каждый.
— Ну, за встречу.
Вообще-то, Аркадий Иванович не употреблял алкоголь. Но сейчас отказываться было нельзя. Они чокнулись и опрокинули рюмки.
— Ты знаешь, зачем я тебя сюда пригласил?
Аркадий Иванович поморщился.
— Нет, Василий Васильевич, не знаю.
Будин полез во внутренний карман и вытащил фотографию.
— Узнаешь?
— Узнаю. Эту фотографию я лично печатал.
— Правда? Надо же… Ну, Аркадий, рассказывай, как у тебя жизнь сложилась? Чего достиг? Семья? Работа? Рассказывай.
— Да, в принципе, все как у всех.
— Ты же, насколько я помню, тоже служил в разведке?
— Да, Василий Васильевич, на Дальнем Востоке.
— Поэтому мы с тобой и не пересекались по работе. Семья?
— Жена, двое сыновей.
— Дети самостоятельные?
— Вполне. Живут отдельно, оба в Москве, имеют семьи.
— Понятно. Ну, между первой и второй, как говорится…
Выпили по второй.
— Я слышал, следствие там на тебя какое-то открыли?
— Так точно, Василий Васильевич, открыли.
— Что натворил?
— Шпион, говорят, потому, что радиостанцию имею.
— Ну, а ты просто обычный радиолюбитель. Да?
— Так точно, Василий Васильевич, я старый обычный радиолюбитель.
— Ну, ладно, Аркадий, здесь же не изолятор, что ты мне тут оправдываешься. Я прикажу, посмотрят тщательней на твое дело. Возможно, перестарались орлы, с кем не бывает.
— Спасибо, Василий Васильевич.
— Да, не за что. Ты давай, кушай. По третьей?
Выпили по третьей. Затем по четвертой. Будину было интересно допытывать этого человека. Он не мог его раскусить. Невероятно спокойный и уверенный Аркадий Иванович своим безразличием вводил Будина в замешательство. И то, как он аккуратно уходил от провокационных вопросов, и то, с какой невозмутимостью и равнодушием реагировал на личность самого Будина…
— Скажи, Аркадий, что бы ты сделал, если можно было бы вернуться в те времена? — спросил Будин, ложа в рот очередной кусок мяса.
— Я бы убил тебя, Василий Васильевич…
Будин чуть не поперхнулся. За дверью стояли и контролировали ситуацию Астафьев и двое телохранителей. Но все же…
— Это почему же, Аркадий? Что я тебе плохого сделал?
— Ты предал мою страну, ты сделал рабами мой народ. Василий Васильевич.
Повисла долгая пауза. Будин и дед Аркаша сверлили друг друга взглядами, никто не хотел уводить глаза первым.
— Ты ошибаешься, Аркадий Иванович. Меня народ любит. Россияне даже памятники мне воздвигают. Вот как раз, в это самое время, в моем родном городе открывают большой монумент в мою честь. А ты говоришь…