Кабобы (Саидов) - страница 34

Очень скоро лепёшки, вобрав в себя бульон, начинают разбухать, пропитываясь вкусом используемых ингредиентов. Этот вкус и считается тем смаком, которым довольствуются желудки бедных детишек из малообеспеченных семей.

«Ничего, – думает каждый из них, вдыхая аромат „нон-кабоба“ и мечтательно представляя себя в шикарном лимузине в окружении кортежа мотоциклистов. – Когда-нибудь и я добьюсь всего, чего только пожелаю».

И знаете, я им всем искренне желаю добиться поставленных задач. Главное, чтобы они потом, устроенные в жизни и обеспеченные всем, сумели бы, с нежностью обернувшись в своё прошлое, с теплотой и благодарностью вспомнить родной кров, мать-старушку, отца, залатанный старый дастархан и давным-давно позабытое блюдо, которого они, кажись, уже не ели лет двести, но которое вывело их в люди. С таким простым и неброским названием, как «Кийма-кабоб».

С кавурдоком неразрывно связаны дорога и путешествия. Вот и я позволю себе возвратиться в своё прошлое.

Страсть к путешествиям, вероятнее всего, мне передалась от отца. Он тоже, в душе был романтиком. Всякий раз, когда предстояли отпуск или очередная командировка, папа готовился основательно: заблаговременно доставал из-под кровати запылившийся старый чемодан с блестящими металлическими уголками; собирал необходимые в дорогу вещи; мама же, тем временем, готовила кавурдок – незаменимое в дороге блюдо.

Причём, воздушному транспорту папа предпочитал наземный – поезд. И вовсе не потому, что не доверял «Аэрофлоту». Просто, ехать в купе и смотреть на периодически меняющийся в окошке ландшафт, было гораздо приятнее, нежели слушать монотонное гудение турбин, от которых закладывало уши. К тому же, поездка на поезде всегда сулила массу всякого рода впечатлений: приключений, интересных встреч и необычных попутчиков, с которыми отцу, как журналисту, всегда было интересно общаться, пополняя свежим рабочим материалом свой неизменный дорожный дневник.

Помимо прочего, это позволяло ему видеть происходящие в стране перемены, фиксировать, сравнивать с прошлым и анализировать данные. Словом, с блокнотом и ручкой отец не расставался ни на минуту. Даже во время отпуска.

Иногда он брал меня с собой.

Впервые это произошло, когда мне едва исполнилось три или четыре года. Это была моя первая поездка в Ташкент. Я почти ничего не помню. За исключением отдельных эпизодов и смутных картинок, связанных с дорогой, а точнее – с поездом. Отцу же, она западёт на всю жизнь. Позже, когда я уже стану взрослым, он не раз со смехом будет вспоминать, как в его отсутствие я умудрился перепачкать неизвестно откуда взявшейся краской все огромные зеркала в вестибюле столичной гостиницы, и как ему потом с трудом удалось уладить конфликт с администрацией.