Погода и сегодня снова чудесная, потому мы оставили сдвижные двери вагонов открытыми. Некоторые смотрят на мелькающие мимо пейзажи. Время от времени тормоза визжат, поезд замедляет ход, проезжает какую-то маленькую станцию, чтобы потом снова набрать скорость.
Из передних вагонов доносится песня, другие громко подпевают, и мы тоже присоединяемся. За последующие часы мы по очереди пропели все песни, которые знали, причем «Должен ли я выйти в город» пропели несколько раз. Когда приходит вечер, из соседнего вагона к нам доносится прекрасная песня «Стоит солдат на берегу Волги». Кто-то аккомпанирует ей на губной гармошке. Когда она закончилась, в нашем вагоне наступила удивительная тишина. Песня о солдате, стоящем в карауле на Волге, в первый раз немного уменьшает нашу веселость и заставляет задуматься. И меня тоже охватывает что-то вроде тоски по родному дому.
Вспоминаю дни, проведенные в казарме, где, несмотря на строгую дисциплину и трудную подготовку, у жизни были ее хорошие стороны. Вспоминаю о прогулках по Инстербургу и посещении кафе-дансинга «Тиволи», где иногда можно было познакомиться и потанцевать с местными девушками. Хотя я немного стесняюсь в таких случаях и в обществе девушек иногда краснею, но всегда умею найти этому достойные объяснения. Пока что у меня не было постоянных отношений, наверное, потому, что я, как мне кажется, слишком переборчив.
Когда я применяю эту мою критически-избирательную позицию к нашим инструкторам в учебной роте, то из всех них остается лишь пятеро, которых я воспринимаю. Это были действительно способные инструкторы. Что касается остальных, то у меня было чувство, будто они использовали требующуюся военную муштровку только как алиби для своих комплексов и садистской предрасположенности.
Сильный толчок и скрежет тормозов отрывают меня от моих мыслей. Долговязый Вариас высовывает голову наружу и пытается в полумраке прочитать название станции. Он чуть ли не ломает при этом язык, оно написано по-польски. Мы уже давно в Польше, но никто из нас не обратил на это внимания. Снаружи уже мало что можно разглядеть, и мы готовимся ко сну. Как положено по уставу, в каждом вагоне выставляется часовой, но сегодня не моя очередь. В эту первую ночь я сплю плохо. Несмотря на слой соломы, я ощущаю толчки колесных осей. Меня все время кидает туда-сюда, как только поезд тормозит и потом снова ускоряется. Большинству, похоже, это не мешает, они даже не прерывают свой храп.
Утром мы останавливаемся на запасном пути. Я с другими спрыгиваю из вагона и бегу с моим котелком к паровозу. Мы набираем немного горячей воды для бритья и хоть чуть-чуть освежаемся. Потом раздача кофе. Мы знаем, что в ближайшие дни не получим никакой горячей еды кроме кофе. С нами нет полевых кухонь. Через час мы продолжаем движение.