Приятно сознавать себя в рядах тех, которые не люди. Обнадёживает. Во всех смыслах.
— Думаю, если ему нормально все пояснить и поставить четкую задачу, он все сделает. Главное Серому простора для импровизации не оставлять, а то у него фантазия буйная, так накуролесит, ни один Кощей потом не разгребет. Хуже него в этом плане только богатыри.
— Супер. Прям повезло мне.
— Это точно. Хочешь я прям сейчас Серого и позову, вдвоем с ним поговорим, заодно и познакомитесь.
Мне удалось кивнуть. Перспектива скорой встречи с волком, каким-бы серым он не был, меня смущала, но не так сильно, как перспектива той же встречи с тем же волком наедине. Леший все-таки хозяин леса, какой-никакой волшебник, в случае чего сумеет его задержать, пока я буду бежать к канадской границе. Еще бы знать в какой стороне Канада.
И все же ценой неимоверных усилий мне удалось вести себя достойно. Когда из тени деревьев вышла серая фигура, ростом полтора метра в холке и острыми клыками, обнаженными в дружелюбной улыбке, я не закричала и даже не дрогнула. Наверное, потому, что меня сковал легкий паралич всех конечностей.
— Знакомитесь, Бабая-яга — это Серый волк, Серый — это наша новая Баба-яга.
— Очень приятно, — улыбнулся мой новый знакомый, заставив волоски на моем теле встать дыбом.
— Взаимно, — я нервно сглотнула. — Сожалею, что мы не встретились раньше, но работа знаете ли, — я неопределённо помахала в воздухе рукой, обрисовывая такое понятие как работа, — все время какие-нибудь добрые молодцы просят помощи.
— Как я вас понимаю, — вздохнул Серый, — у меня вот тоже недавно история приключилась. Помог одной девице-красавице из леса выйти. Она за ягодами пошла да и заплутала дня на три, не сообразила Лешего попросить дорогу показать, а я на нее случайно наткнулся и пожалел. Так она потом месяц мне житья не давала, все ко мне бегала, помочь просила: то с охотой брату помоги, то соперницу припугни, то родителей приструни. Так надоела, что пришлось мне место жительства менять, по-другому никак было не отвадить.
Неожиданно я поняла, что этот огромный и клыкастый зверь вызывает у меня симпатию и сочувствие. Оказывается не мне одной приходиться страдать от внеурочных визитов и глупых просьб. Говорящему Волку доставалось не меньше и в этом он, видимо, был несчастнее своих молчаливых собратьев. И уж во всяком случае, я больше сопереживала своему товарищу по несчастью, чем тем, кто служил этому причиной, невзирая на то, что стоящий передо мной страдалец вполне мог решать свои проблемы самым радикальным способом (и признаться честно в чем-то я ему даже завидовала, так как сама такой возможности была лишена).