Франция должна верить в свои преимущества и активно действовать во всем мире, взяв на себя свое предназначение морской державы. Ее предназначением является не отрешенность, не сосредоточенность на внутренних проблемах, но скорее распространение влияния. Для этого мы должны преодолеть наши континентальные комплексы и признать, что отныне мы представляем собой стратегический остров в центре мирового архипелага. Мощная Франция в эпоху глобализации не может быть государством, спрятавшемся в континентальном убежище, но должна стать нацией-экстравертом, ведущей диалог на одном уровне со всемирной деревней, привычной бороздить морские пути, обращаясь к своему флоту. Не отрицая ни наших обязательств, ни нашей солидарности, мы должны будем опасаться подводных камней континентальной иллюзии; так как история уже покинула континент.
Возвращаясь к упущенным возможностям и роковым неудачам, заново переигрывая, спустя почти триста лет, фатальный исход Семилетней войны, Франция могла бы таким образом с помощью морского катализатора выйти на первый план умеренного и открытого Запада, символом, вдохновительницей и авангардом которого она тогда смогла бы стать. Более чем когда-либо в прошлом, будущее Франции лежит на море.
СТАРЫЕ ОКЕАНСКИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ НА РАСПУТЬЕ
Старые океанские державы, т.е. Европа, Соединенные Штаты Америки и Япония, явно сократили свое присутствие на морях. Уменьшение западных флотов, воздействие отхода и ограничения собственными внутренними интересами, эгоистической ловушки социального обеспечения («welfare») и финансовой зависимости, очень логично выразилось в значительном уменьшении распространения влияния. Как объяснить этот страх океанских просторов? Причины этого не исключительно экономические, они также духовные. Европейские государства и Япония после великих мировых войн, которые потрясли XX век, характеризуются, в разной степени, разумеется, отказом от использования силы. Большое демографическое ослабление Европы, как и Японии, частично является причиной того, что эти старые страны испытывают искушение отступить на сушу, ограничив лишь ею свои интересы. Отказ от моря объясняется также отсутствием объединяющего проекта среди государств, всегда находящихся в поисках общей судьбы. В отсутствие истинного видения возникает стремление ограничить свои политические обязательства задачами морской охраны природной среды и представительства для экспорта.
На океанах сокращение флотов, конечно, было скомпенсировано увеличением оперативной совместимости и последующим усилением военного сотрудничества. Морской упадок Запада, взятый в целом, выражается, таким образом, в более редком спуске на воду европейских кораблей. Одновременно США проявляют все меньше и меньше заинтересованности в Европе. Далекая от того, чтобы быть в состоянии выступать в качестве субъекта международной деятельности, Европа, вследствие потрясений, последовавших за окончанием биполярного мира, не может оставаться даже ее объектом. Дело в том, что центр международной жизни больше не располагается в Европе. Потому можно понять все чаще выражаемое американцами желание поскорее освободиться от своих обязательств, чтобы переориентировать свое внимание и переместить свои силы в другие места, туда, где, следуя нынешнему перемещению активности и интересов, разыгрывается будущее мирового состязания, или к усиливающимся странам Южной Азии, прибрежным государствам того, что для обозначения центрального положения этого пространства можно было бы назвать индийским бассейном. Также и по этой причине различные и сменяющие друг друга американские администрации на протяжении уже около десяти лет без перерыва, и эта тенденция нарастает, побуждают европейцев к тому, чтобы они сами взяли на себя ответственность и, в конце концов, сами стали обеспечивать свою безопасность. Таким образом, в результате одного из таких парадоксальных переворотов, на которые история, однако, не скупа, американцы, кажется, сделали своей - потому что такой отныне их интерес – доктрину Шарля де Голля о независимой Европе, которая в идеале должна была бы взять свою оборону в свои руки. Но в то же время в противоположность этому желанию американцев большая часть крупных европейских государств стремится к тому, чтобы либо утвердиться как еще большие атлантисты, либо, что стало бы беспрецедентной изощренностью отступления, стать еще большими изоляционистами, чем когда-либо прежде.