Прежде всего, Франция смогла направить силу своей пропаганды против союзника Немецкого Рейха – Габсбургской монархии. Она представила ее наглядным образцом абсолютистского государства, опиравшегося на армию, бюрократию и клерикализм. Так открывалась возможность добиться решающего идеологического эффекта с призывом к устранению реакционной тирании Гогенцоллернов /см. Х.Рацебефер., «Центральноевропейская пропаганда демократии в отношении немецких военных целей 1914-1939», в сборнике «Народ и Рейх», 1941г., т.5, с.161/.
Однако в 1939г. ситуация была совершенно другой. Национал-социалистическая Германия предъявила миру новые идеи и практикой организации своего государства, как и нового порядка восточноевропейского пространства, показала, какой далеко идущий естественный порядок должен быть создан там, где идеи французской революции порождали только искусственный беспорядок. Теперь Франция настаивала перед всем миром на своем положении единственного носителя демократических принципов. – Ему противостояло новое мировоззрение, доказавшее миру свою пригодность и пользу. Это мировоззрение не оставляло возможности победить себя тому, что классифицировалось в старых категориях, и с этой позиции должно было доказывать миру свою пригодность или непригодность /см. А.Хайнинг, «Судьба французской национальной идеологии» в «Немецком праве», 1940г., с.993, а также – «Представление о нации во Франции» в сборнике «Народ в становлении, 1939г., т.5/. Это Франция должна была бы узнать из истории собственной революции.
Абсолютистское государство также тщетно пыталось духовно победить французскую революцию, разместив ее в измышленной схеме своей эпохи, и увидела в ней только анархическое господство черни, которое должно быть окончательно преодолено в течение столетия с помощью монархического порядка в Европе. Ему не помогло то, что внутри этой схемы французская революция представала лишь как новое проявление первобытного хаотического состояния, которое, по мнению теоретиков абсолютизма должно предшествовать всякому порядком. Хотя из размышления вытекало, что это ни в малейшей степени не имело отношения к реальности. В противоположность этому революционные французы 1789г. рассматривали себя как носители нового политического и социального порядка, который с помощью их подъемной силы был в состоянии внешнеполитически реформировать весь европейский мир.
Со старым оружием невозможно бороться с новыми быстро развивающимися политически революционными движениями. Никогда прежде новые духовные силы не капитулировали, внедряясь в старые схемы.