Ссылка на польскую кампанию, где пришли к подобному открытому столкновению, и произошло прямо противоположное ожидаемому результату, не смогло поколебать убеждения в непригодности национал-социалистических солдат в полевом сражении против войск западных демократий. Хотя поляки обычно считались передовыми борцами за цивилизацию, свободу и просвещение против тирании, но в военной области прикладывались другие масштабы. Было сказано, что польские солдаты ни в коем случае не могли сравниться с солдатами западных держав в их личной ценности. Ведь они сами лишь в относительно короткое время избавились от тирании, тогда как западные народы уже сотни лет осуществляли идеал свободной личности. Идеология, на которую опирались эти борцы, и их естественное превосходство против рабов национал-социалистического войска в особенности признавались английской стороной. Поскольку англичане намного дольше французов исповедовали идеал личности, то со ссылкой на этот идеал, прежде всего, должны были основываться предсказания, демонстрирующие превосходство демократии также и в военной области.
В этой военной идеологии эмигрантов встречались удивительнейшие исторические представления. Солдат национал-социалистической Германии сравнивался с наемным холопом и наймитом регулярного войска в абсолютистском государстве, которое формируется в системе насилия. Этот воин не знал, за что он борется. Ему противопоставлялся революционный солдат, исполненный энтузиазма от сознания своего политического идеала, обладающий естественным превосходством. Продолжала действовать в воспоминаниях и служила в подтексте в качестве примера особенная ситуация, в которой находилось французское революционное войско в военном походе 1792г., когда оно замещало энтузиазмом и воодушевлением недостаток военной муштры, и, несмотря на это, армии абсолютистских государств принуждались к отступлению.
Современного французского солдата сравнивали затем с Tirallier /стрелком, пехотинцем – И.Б./ 1792г., чья личность представлялась образцом бойца в сравнении с солдатом национал-социалистического государства, который лишь под принуждением мог иметь превосходство, тогда как стрелки французской революционной армии в бою свободно доказывали свое превосходство над войском абсолютистского государства /в частности, я ссылаюсь на работу Р.Хёна «Революция, войска и картина войны на рубеже XVIII века», 1941г./. Если это моральное превосходство личности французского воина могло сказаться так значительно еще во времена французской революции, то оно намного сильнее должно было проявиться в современной войне с ее ужасным, изматывающим оружием поражения, где всё зависело от личности, и люди воспитанные в рабстве окажутся полностью несостоятельными.