. Практика этого непрерывного
«моления» (вслух или в сердце своем, как это делал раскаявшийся мытарь), о
которой мы говорили в предыдущей главе, – одно из лучших средств для
поддержания постоянно совершающейся в нас метанойи.
* * *
Краткие молитвенные призывания с самого начала обращены
исключительно ко Христу, даже если это не
всегда выражено явным образом, как это имеет место в стихах псалмов. С призыванием «Господи!» это очевидно с самого начала, поскольку
исповедание Христа как Kýrios провозглашается уже древнейшим Символом
веры>407). Но для первых христиан
«Христос» практически равнозначен «Сыну Божию»>408),
и Сын потом прямо именовался «Богом». «Господь мой и
Бог мой!» – этими словами Фома исповедовал свою веру в Воскресшего>409). Поэтому неудивительно, что
Евагрий в одной маленькой, составленной из стихов Псалма, молитве заменяет
призывание: «Господи, Господи!» на «Господи, Христе!», чтобы затем
совершенно спонтанно отнести к Христу и слова «Бог и Защитник»:
Господи, Христе, сила спасения моего!>410) Преклони ко
мне ухо Твое, поспеши избавить меня! Будь для меня Богом и Защитником и домом прибежища, чтобы спасти
меня>411).
Ставшая позднее привычной формула: «Господи,
Иисусе Христе, помилуй мя!» – открыто провозглашает то, что подразумевалось с
самого начала, то есть, что «нет другого имени под небом, данного человекам,
которым надлежало бы нам спастись»>412) – то есть имени Иисуса Христа.
Поэтому с полным правом отцы позднее придали особое значение этому
спасительному исповеданию «Иисуса Христом» вплоть до развития подлинной мистики
имени Иисуса. По сути, своим «непрестанным призыванием» молящийся ставит себя в
ряды тех – слепых, паралитиков и т. п. – кто умолял Иисуса о помощи во время
Его земной жизни. Они взывали к Нему так, как только и надлежит обращаться к
Богу, свидетельствуя тем самым свою веру в Богосыновство Спасителя яснее, чем
всяким иным исповеданием веры.
Исповедание Иисуса Господом, впервые сформулированное в
первой части так называемой «молитвы Иисусовой», не отделимо
от просьбы, выраженной во второй части. Кто думает, что начиная с определенного
момента, он более не нуждается в этой второй части, в «метанойе», пусть
вспомнит, что Евагрий говорил о слезах...
* * *
Господь учил нас «всегда молиться». Но
Он говорил и о дурной языческой привычке «говорить лишнее»>413). Отцы очень внимательно отнеслись
к этому предостережению. Уже Климент Александрийский
говорил об истинном гностике:
В молитве,
читаемой вслух, он немногословен, ибо научился от Господа, о чем следует просить