Разумеется, автор воспользовался и «Воспоминаниями» самого Сахарова, и множеством других источников (в книге 618 библиографических ссылок; особо следует отметить проведенное Е.Г.Боннэр исследование родословной Сахарова [8]). Автор использовал свои многочисленные архивные исследования, в том числе в Архиве КГБ СССР. Несомненной удачей стало обнаружение стенограммы собрания в ФИАНе в апреле 1937 г. (с последующим опросом живых участников события) или секретного письма Сахарова от июля 1967 г. руководству СССР об опасности развертывания системы стратегической противоракетной обороны (ПРО — как актуально звучит эта аббревиатура сегодня!). Именно отсутствие какой-либо реакции на это обращение побудило Андрея Дмитриевича написать свои знаменитые «Размышления…» и запустить их в самиздат с очевидным ожиданием последующей публикации за рубежом. («Я решил обратиться к тем, кто меня слушает», — так пояснил Сахаров Л.В.Альтшулеру — своему коллеге по атомному проекту и моему отцу — этот свой столь неординарный для советского человека, а для сверхсекретного ядерного физика в особенности, шаг.)
Остановлюсь подробнее на картине эпохи, представленной в книге, и на «объяснении Сахарова».
Первая часть «Из царской России в царство советской физики» уже одним названием («царство советской физики») показывает ограниченность популярного теперь исторического взгляда, однозначно негативного в отношении всего, что случилось в нашей стране после 17-го года. Книга исторична, автор дает возможность читателю взглянуть на эпоху не из современного «прекрасного далека», а глазами участников событий и живых свидетелей. Следует отметить в этой связи умеренное, но точное цитирование. И то, что казалось далеким, неожиданно становится близким и актуальным.
История семьи Сахарова вплетается в эпоху. «Знакомым семьи был писатель Боборыкин, который ввел само слово интеллигенция» (с.41), дед Сахарова переписывался с Короленко, участвовал в выпуске сборника «Против смертной казни», в котором был опубликован также и рассказ Льва Толстого «Божеское и человеческое», Александр Гольденвейзер, муж старшей сестры матери Сахарова и крестный его отец, близко знал Толстого, написал в 1923 г. о нем книгу. «Поэтому, когда Андрей читал в детстве Толстого — “с обсуждением почти каждой страницы с бабушкой” и видел в бабушкиной комнате его статуэтку, для него это был не просто великий русский писатель» (с.41, здесь курсивом автор выделяет слова самого Сахарова). Отец Сахарова занимался в лаборатории П.Н.Лебедева (именем которого назван ФИАН) вплоть до его ухода из Московского университета. Книга кратко прослеживает цепочку драматических событий: смерть Толстого, повлекшая студенческие беспорядки в университете, расправа властей, в том числе с руководством университета, добровольная подача в отставку Лебедева и многих других преподавателей, не пожелавших предать коллег. Лебедев был очень далек от политики, крайне скептически относился к любой общественной деятельности в России, был всецело предан науке, но тут выбора не было — закон чести. Своей отставки и закрытия лаборатории Лебедев не пережил и только поэтому не стал лауреатом Нобелевской премии по физике 1912 г.