Лишь находясь уже в вестибюле отеля, в котором остановился Лэтем, Пегги обратила внимание на свой внешний вид — и ужаснулась: «без шляпы, волосы растрепаны, лицо и руки в пыли, и ко всему прочему чулки, которые я натянула на скорую руку, собрались складками на лодыжках», — вспоминала она позднее.
Оставив поначалу конверты в машине, она позвонила Лэтему в номер и попросила его спуститься вниз, сама же вновь выбежала из отеля. И в тот момент, когда Лэтем выходил из лифта, она появилась в вестибюле с охапкой конвертов в руках. С каждым ее шагом конверты сыпались на пол, и Лэтем поспешил ей на помощь вместе с двумя служащими отеля. Так и шли они втроем за Пегги, подбирая падающие бумаги. При этом Лэтем, стараясь сохранить серьезность на лице, приветствовал Пегги так, словно в ее появлении в отеле не было ничего необычного.
Наконец, добравшись до дивана, стоявшего в вестибюле, она села, свалив конверты рядом с собой. Лэтем позднее говорил, что ему никогда не забыть это зрелище: «крошечная женщина, сидящая на диване, а рядом — самая огромная рукопись, которую я когда-либо видел, возвышающаяся двумя грудами конвертов почти до плеч».
— Похоже, это рукопись вашей книги, миссис Марш, не так ли? — спросил Лэтем.
Пегги вскочила на ноги, схватила кипу конвертов в охапку и протянула их ему.
— Если она действительно вас интересует — берите ее, но книга не закончена и не отделана, — предупредила она Лэтема.
Не теряя времени даром, тот сразу согласился. Вещи Лэтема уже были уложены, а потому конверты пришлось сложить в большой картонный чемодан, в обиходе называемый «только бы не было дождя», тут же приобретенный Лэтемом у одного из служащих отеля. Пегги помогала Лэтему укладывать конверты. Поверх одного из них он заметил сделанную корявым почерком надпись: «Дорога в Тару».
— «Тара»? — спросил Лэтем.
Тара, объяснила она, родной дом ее героини.
— Книга о том, как вели себя разные люди, оказавшиеся в условиях войны, Реконструкции и полного крушения общественной и экономической систем жизни. Я имею в виду тех, кто смог проявить такое человеческое качество, как «предприимчивость».
— Значит, это роман о Гражданской войне? — спросил Лэтем.
— Нет, — ответила она. Роман о людях, живших на Юге в те времена, о тех, кто был «предприимчивым», и о тех, у кого этого качества не было.
И Пегги, попрощавшись, покинула Лэтема, все еще пытавшегося запихнуть огромное количество конвертов в свой новый чемодан.
Редактора к тому времени стали одолевать сомнения в правильности своего первого впечатления о Пегги Митчелл и ее романе. Огромное количество конвертов и тяжесть чемодана, в который они были уложены, говорили об эпических размерах рукописи, и Лэтем уже побаивался, что его «открытие» — не более чем длинный и нудный роман из истории Гражданской войны.