– Неужели?
– Да, говорили, чтоб игра была интереснее, сюжетнее. Назвали его ещё как-то… метафо, нет, мафие, нет… не помню…
– Мефистофель. Точно, помню. Так может это он и грузит игру.
– Борис Олегович, не обижайтесь, ладно?
– В смысле?
– Это не вирус. Это игра…
– Что игра?
– Игра написана левой ногой… через жопу. Посмотрите – персонажи топорные, сюжет примитивный, графика ничего, а так – фуфло, а не игра.
– Ну, и что ты посоветуешь? Может переустановить, а?
– А смысл? Игра вообще весь софт помяла. Лезет куда не нужно. Хуже вируса. Хотите, гоночки принесу вам шикарные?
Борис Олегович с тоской посмотрел на монитор. На зелёно-голубом шаре копошились миллиарды забавных человечков. Строили, ломали, любили, убивали, воевали, смеялись и плакали. Весёлые тупые человечки. Жалко, конечно, было расставаться с ними, хотелось добраться до финиша и посмотреть, чем же всё закончится.
– Давай, – махнул рукой Борис Олегович.
– Форматнуть бы.
– Занимайся, тебе видней. И гонки не забудь принести, – босс подошёл к панорамному окну и уставился на ангелов, парящих над бесконечными розовыми облаками далеко внизу.
– Пароль скажите.
– По моим инициалам. БОГ.
Format C – ловко набрали на клавиатуре пальцы сисадмина.
Мнемозина Помпадур
Он вредный. Очень.
– Ты чего всё спишь, мне скучно, вставай! – требует он на своём языке и идет хулиганить.
Потому что я не встаю. Мне лень.
Я закрываю глаза.
Потом с ужасом открываю. Он что-то свалил с грохотом.
Ага. Пульт от телевизора. Цел, как ни странно.
– Ну, обормот, дождёшься тапка!
Его не видно. Толстый, а шустрый. Заныкался куда-то.
Падаю в кровать.
Только начинаю засыпать – опять шум падающих предметов с высоты.
Горку книжек свалил на пол. Разлетелось по всей спальне моё чтиво.
Вон, "Айседора" валяется кучей. Хана книге. 500 рублей стоила.
Хватаю тапок.
– Эй, ты, выходи!!!
Нету засранца.
Нда-а-а-а, уже не заснешь.
Делаю вид, что вставать не собираюсь. Слежу из-под ресниц. Вот он вылез из укрытия и смотрит в мою сторону. Ага… Полез на комод. Исследует, как закреплен телик. Лапой. А ведь, гад, никогда днем этот прибор его не волнует. Стоит и стоит себе. Чтоб он его домогался! Теперь, вот, пытается свалить. Понимает: «Шуму будет о-го-го! "Эта" встанет тогда уж, точно. Даже вскочит, как фурия, и будет бегать за мной. А я от нее. Воооот, что надо-то! Побегаем, хозяйка! Подъём, я сказал! Шевели лапами на кухню! Сыпани мне в миску жратвы! Я ваще-та есть не хочу. Мне скуууучно!»
Элоиза