Неожиданные подарки, теплое внимание и удивительное достоинство, с которым держался Юрий, растрогали старика. И он поведал ему о многом…
* * *
— И он стал чертить мне карту! — продолжал рассказывать Кадушкин Луке. — В свое время я вам ее покажу. Но вы представляете, что это было за черчение!
Выслушав, Лука не удержался, чтобы не рассказать Кадушкину об очень популярном в СССР романе Ильфа и Петрова, где происходила удивительно похожая история.
— То есть вы не верите?!
Лука неопределенно пожал плечами.
— Вы не правы, мой друг! — нервно проговорил Кадушкин. — Я живу на свете несколько дольше вас и знаю, чему можно верить и чему нет. На что можно полагаться и что следует отмести сразу. Без ложной скромности скажу вам, что проколов еще в этом отношении не было.
— Ну, положим. Тогда скажите, почему он стал чертить лишь теперь и не сделал этого раньше?
— Представьте, я задал ему точно такой же вопрос. Он ответил, что и так прекрасно знает, где это лежит. И в этом идиотском ответе есть своя логика. Кстати, я просто не понимаю знаменитых пиратов, которые непременно оставляли карты и описания пути к своим сокровищам. Зачем? Ведь такое запоминается навеки!
Лука до мельчайших подробностей вспомнил то место, где они закопали алмаз, и подумал, что Кадушкин прав.
— Но некоторые аргументы мне все-таки приходят на ум, — продолжал Кадушкин, — по-видимому, они опасались перегрызания глоток, которое устроят кладоискатели после их смерти! — Кадушкин рассмеялся. — А между тем речь идет о части царской казны!
— То у Колчака, то вдруг у Врангеля…
— Это была действительно казна, мой друг. И ее надо было делить! И кстати, как бы вы объяснили, что он так воевал, этот прекрасный барон, буквально ни в чем себе не отказывая? Эти укрепления на Сиваше — вы представляете, сколько это могло стоить?!
Лука никогда не задумывался над подобными вещами и поэтому ему ничего не оставалось, как развести руками.
— Если вы сошлетесь на помощь Запада, на Антанту, то это чушь собачья, извините великодушно. Они всегда думали только о том, как русских удушить, что им практически и удалось сегодня.
— Но почему же такой секрет…
— Достался жалкому интендантишке? Не ведаю. И справки наводить не стоит!
— Да я, собственно…
— Понимаю. Тем не менее на всякий случай говорю вам, что фамилию я назвал вымышленную.
Лука не скрывал своего удивления, но промолчал.
— А как вы думали? — воскликнул Кадушкин. — Могу ли я вам сообщить фамилию русского офицера, у которого обманом выманили важнейший государственный секрет?!
Надо сказать, он совершенно спокойно рассказывал о своих, мягко говоря, не совсем чистых делах, будто речь шла о ком-то другом, будто он был всего лишь биографом великого проходимца Кадушкина.