– Маленький вопрос, – поднял голову Дом Кристан. – Допустим, наши файлы стерты. Мы вернули их. А что, собственно, помешает Межзвездному Конгрессу стереть их снова?
– Довольно большой этот ваш маленький вопрос, – отозвалась Босквинья. – Наши действия… зависят от того, чего на самом деле добивается Конгресс. Может быть, они вовсе не станут уничтожать наши файлы. Или восстановят все жизненно необходимое, после того как продемонстрируют нам свою силу. Откуда мне знать, как далеко они готовы зайти, если я понятия не имею, с чего они на нас ополчились?
– А если по каким-то причинам они решили обращаться с нами как с мятежниками?
– Ну что ж, если плохое сменится худшим, нам придется переписать все обратно в планетарный банк памяти и уничтожить ансибль.
– Боже, помоги нам, – прошептала Дона Криста. – Мы останемся совсем одни.
Епископ Перегрино чуть не подпрыгнул на стуле:
– Что за абсурдное заявление, сестра Детестай о Пекадо! Или вы считаете, что Христос зависит от ансибля? Что Конгресс обладает силой заткнуть рот Святому Духу?
Дона Криста покраснела и снова погрузилась в работу.
Секретарь епископа вручил ему лист бумаги со списками файлов.
– Можете вычеркнуть из списка мою личную корреспонденцию, – сказал епископ. – Письма ведь уже отправлены. И пусть Церковь решает, стоит хранить их или нет. Для меня они не имеют никакой ценности.
– Епископ готов, – громко произнес Дом Кристан.
Его жена немедленно поднялась из-за терминала, и секретарь тут же занял ее место.
– Кстати… – вспомнила мэр Босквинья. – Я подумала, что вам захочется знать. Голос объявил, что сегодня вечером на прасе он будет Говорить о смерти Маркоса Марии Рибейры. – Босквинья посмотрела на часы. – Не так уж долго осталось ждать.
– Почему, – ядовито поинтересовался епископ, – вы решили, что это может быть мне интересно?
– Я подумала, вы захотите послать наблюдателя.
– Спасибо за то, что сообщили, – улыбнулся Дом Кристан. – Думаю, я там буду. Мне бы хотелось послушать Речь человека, Говорившего о смерти Сан-Анжело. – Он обернулся к епископу. – Если вы хотите, я запишу все, что он скажет.
Епископ откинулся в кресле и сухо улыбнулся:
– Спасибо, я лучше пошлю туда одного из моих людей.
Босквинья вышла из кабинета епископа, спустилась по ступенькам, распахнула двери собора. Ей нужно было вернуться в мэрию. Что бы там ни планировал Конгресс, они не имеют права долго скрывать это от нее, Босквиньи. Значит, надо ждать сообщений.
Она не стала обсуждать это с религиозным руководством колонии, считая, что это вовсе не их дело, но догадывалась о причине, заставившей Конгресс поступить таким образом. Все параграфы, дававшие Конгрессу право обращаться с Лузитанией как с мятежной колонией, были наглухо замкнуты на правила, регулирующие контакт со свинксами.