– У меня есть друг, который фактически контролирует всю сеть ансиблей на Ста Мирах, и делает это совершенно незаметно. Я единственный человек, который знает о его возможностях. По моей просьбе он может сделать так, что все фрамлинги решат, что мы отключили или взорвали ансибль. А мы будем иметь возможность посылать сообщения… ну хотя бы в Ватикан или в штаб-квартиру вашего ордена. Мы сможем читать их записи, перехватывать сообщения. Короче говоря, мы сохраним глаза, а вот они полностью ослепнут.
– Отключить ансибль или хотя бы сделать вид, что отключаешь, – это восстание. Это война. – Босквинья произнесла эти слова так решительно, как только могла, но Эндер не сомневался: идея ей очень понравилась, пусть даже госпожа мэр сопротивляется изо всех сил. – И скажу я вот что: если мы окажемся достаточно сумасшедшими, чтобы проголосовать за войну, то, что предлагает Голос, даст нам огромное преимущество. Создаст перевес. А мы будем нуждаться в нем, если, конечно, спятим и решим восстать.
– Восстание ничего не даст нам, – поднял голову епископ Перегрино, – мы можем потерять все. Мне очень больно, это страшная трагедия – отсылать Миро и Кванду на другой мир для суда. Особенно потому, что они так молоды. Но суд, без сомнения, учтет это и проявит к ним милосердие. Если мы подчинимся Комитету, мы спасем членов нашей общины от многих бед.
– Значит, эвакуацию, необходимость покинуть Лузитанию вы не считаете бедой? – спросил Эндер.
– Считаю. Огромной бедой. Но закон был нарушен, и теперь надо платить.
– А что, если закон основан на недоразумении, а наказание совершенно несоизмеримо с грехом?
– Мы не можем судить об этом, – возразил епископ.
– Но судить придется. Если мы подчинимся приказу Конгресса, то тем самым признаем, что закон хорош, а наказание справедливо. Вполне возможно, что под конец нашей встречи мы сойдемся именно на этом. Но прежде чем вы примете решение, вам надо еще многое узнать. И только Эла и Новинья могут рассказать вам. Вы не должны, не можете выбирать дорогу, не зная всего.
– Я всегда рад узнать что-то полезное, – улыбнулся епископ Перегрино. – Но право решать все же принадлежит присутствующей здесь сеньоре Босквинье.
– Кому бы ни принадлежало право, решать вы будете вместе, гражданские, религиозные и интеллектуальные власти Лузитании. Если хоть кто-нибудь из вас откажется от восстания, оно станет невозможным. Без поддержки Церкви Босквинья не может управлять. Без поддержки гражданских властей Церковь останется беспомощной.
– А у нас вообще нет власти, – сказал Дом Кристан. – Только мнение.