– Да, это говорит мне, что они опасны и вовсе лишены совести, – отрезал епископ.
– Это говорит нам, что для свинксов смерть наполнена совершенно иным смыслом. Ну, если вы всерьез убеждены, что кто-то настолько добр и мудр, настолько совершенен, что каждый прожитый день может только нарушить эту гармонию, разве не будет добрым делом убить такого человека и отправить его прямиком на небо?
– Вы издеваетесь! Вы же не верите в рай.
– Но вы-то верите! Как насчет мучеников, епископ Перегрино? Разве они не возносятся прямо на небо?
– Конечно, это так. Но те, кто убивает их, не люди, а звери, животные. Убийство святых не освящает убийц, а навеки обрекает их души аду.
– Но что, если мертвые отправляются не на небеса? Что, если они обретают новую жизнь прямо здесь, на ваших глазах? Что, если умирающий свинкс (конечно, если правильно расположить органы его тела), укореняется и превращается в нечто совсем другое? Что, если он становится деревом и после этого живет еще пятьдесят, сто, пятьсот лет?
– О чем вы говорите?
– Вы хотите сказать, что свинксы каким-то образом умудряются превращаться из животных в растения? – удивился Дом Кристан. – С точки зрения биологии это маловероятно.
– Это практически невозможно, – согласился Эндер. – Вот поэтому на Лузитании так мало видов, переживших десколаду. Только очень немногие освоили превращение. Когда свинксы убивают кого-то из своих, он превращается в дерево. И это дерево сохраняет какую-то часть прежнего разума. Это точно. Сегодня я своими глазами видел, как свинксы пели дереву и – без каких бы то ни было никаких инструментов, без видимого вмешательства – дерево само выкорчевало себя, упало и раскололось, образуя именно те предметы обихода, в которых нуждались свинксы. Мне не мерещилось. Миро, Кванда и я видели одно и то же. Мы слышали песню, и трогали древесину, и помолились Господу за душу усопшего.
– А какое отношение это имеет к нашему решению? – рявкнул епископ. – Ну, значит, леса состоят из мертвых свинксов. Это вопрос для ученых.
– Я объясняю вам: когда свинксы убили Пипо и Либо, они считали, что помогают им перейти на новую стадию существования. Они поступили не как звери, а как рамен – воздали наивысшую честь людям, которые были к ним добры.
– Еще один психологический выверт, не так ли? – фыркнул епископ. – Это как сегодня во время Речи, когда вы заставляли нас каждый раз смотреть на Маркоса Рибейру в новом свете. Теперь вы пытаетесь убедить нас в благородстве свинксов. Хорошо. Готов с вами согласиться. Но я не объявлю войну Конгрессу, не обреку свою паству на страдания, чтобы свинксы могли научиться делать холодильники.