Эндер встряхнулся и встал:
– Эта самка стерильна, а если нет, они все равно не позволят ей спариться. Ей нельзя иметь детей.
– Но почему? – спросила Кванда.
– У них нет родового канала, – объяснил Эндер. – Детеныши прогрызают себе путь наружу.
Кванда шепотом прочла молитву.
А у Элы разыгрался азарт исследователя.
– Невероятно! – воскликнула она. – Но если они так малы, как же они спариваются с самцами?
– Естественно, мы относим их к отцам, – рассмеялся Человек. – А как же еще это может происходить? Отцы-то не способны прийти сюда, разве не так?
– Отцы, – пробормотала Кванда. – Так они называют самые уважаемые деревья.
– Правильно, – подхватил Человек. – У отцов пористая кожа. Они выдувают свою пыль на кору и смешивают с соком. Мы относим маленькую мать к тому дереву, которое избрали жены. Она ползает по коре, сок, смешанный с пылью, попадает в ее животик и наполняет ее малышами.
Кванда молча показала пальцем на маленькие шишечки на животе Человека.
– Да, – подтвердил Человек. – Это наши сучья. Брат, удостоенный чести, сажает маленькую мать на один из своих сучьев, и она держится, крепко-крепко, всю дорогу до отца. – Он погладил свой живот. – Это самая большая радость, доступная нам во второй жизни. Мы носили бы маленьких матерей каждую ночь, если бы могли.
Крикунья запела (хоть уши зажимай!), и отверстие в стволе начало затягиваться.
– Все эти самки, все эти маленькие матери, – поинтересовалась Эла, – они разумны?
Этого слова Человек не знал.
– Они в сознании? – спросил Эндер.
– Конечно.
– Он хочет узнать, – объяснила Кванда, – могут ли маленькие матери думать? Понимают ли они речь?
– Они? – переспросил Человек. – Да нет, они не умнее кабр. И лишь ненамного умнее масиос. Они делают только три вещи. Едят, ползают и держатся за наши сучья. А вот те, кто на стволе дерева, сейчас начинают учиться. Я помню, как ползал по коре материнского дерева. Значит, тогда у меня была память. Но я один из немногих, кто помнит так далеко.
Слезы навернулись на глаза Кванды.
– Все эти матери… Они рождаются, совокупляются, дают жизнь и умирают. Такими маленькими. Они даже не успевают понять, что жили.
– М-да, половой диморфизм, доведенный до смешного, – покачала головой Эла. – Матери достигают зрелости в раннем возрасте, отцы – в глубокой старости, а доминирующие самки стерильны. Какая ирония, не правда ли? Они управляют целым племенем, но не могут передать свои гены…
– Эла, – прервала ее Кванда, – а если мы придумаем способ, позволяющий этим несчастным рожать и не быть съеденными? Кесарево сечение. А для детенышей – питательные заменители, высокое содержание белка. Как ты думаешь, может маленькая мать выжить и стать взрослой?