— И как оно выглядит?
Гаццо с каменным лицом произнес:
— Некая Мисти Даун, которая танцует и поет в клубе на Пятой улице, находилась с ним до часа в его квартире. Девушка по имени Карла Девин проводила с ним время между половиной второго и шестью. Он сердцеед. Мы проверили это у обеих женщин. Они подтвердили его показания.
— Они сговорились, — сказал я. — Кто эта Девин?
— Их называют девушками по вызову, как тебе известно. Они делают счастливыми богатых мужчин, когда те приезжают в город. Она живет с четырьмя другими девушками в квартире на Университет-плаза. Барон тоже там часто бывает. Девушки работают на свой страх и риск, но Барон устраивает контракты.
— Черт возьми, но ведь они обе у него в кармане.
— Докажи мне, что они врут.
— Я совершенно уверен, что видел Мисти Даун вечером около восьми часов вместе с Вайсом. Они сели в такси. Другими словами, Барон, вероятно, врал, когда утверждал, что Вайс больше у него не был.
— Не обязательно. К тому времени Барон не знал, что Редфорд мертв. После того как ты узнал обоих, Вайс, вероятно, убежал от этой Даун, потому Барон и начал его преследовать.
Я закурил сигарету.
— Вы же знаете не хуже меня, Гаццо, что Барон весьма проницательный сукин сын. Несмотря на это, он якобы ссудил Уолтеру двадцать пять тысяч долларов. Хотя знал, что заплатить тот не может.
— Ты полагаешь, что эти деньги вовсе не карточный долг?
— Барон прежде имел репутацию шантажиста. Он держал людей на крючке. Работал с женщинами, знаете — шантаж с компрометирующими фотографиями. Никакого насилия, лишь немного простого, вежливого шантажа. Вымогательство ему больше подходит.
— И что из этого следует, Дэн? Дядя не хотел платить ни за что. И за это он поплатился жизнью.
— Я полагаю, это важно. Нажим ведь только усиливается. Речь уже идет не только о двадцати пяти тысячах долларов. Мотивы меняются, — пояснил я. — Когда Вайс пришел ко мне, он был расстроен, но в нем не было смертельного страха. Он пытался купить у меня алиби. Но он никогда не стал бы этого делать, если бы дело касалось убийства. Он бежал бы, не останавливаясь.
— Следовательно?
— Следовательно, я делаю вывод, что он ничего не знал о смерти Редфорда. Он бы в жизни не пытался купить алиби на убийство. Нет, я могу поклясться, что он совершенно не догадывался о смерти Редфорда.
— Ну хорошо, допустим, он еще не знал, что человек уже умер. И что же?
— Он даже предполагать не мог, что Редфорд умрет, что его зарежут, он не мог и украсть двадцать пять тысяч долларов. Черт возьми, но ведь, придя ко мне, он признался, что был у Редфорда. Это было равносильно признанию. Нет, история, которую он мне поведал, была правдой. Иначе он бы сразу схватил деньги и удрал, как он делает это сейчас, когда испытывает настоящий страх.