Не будучи знаком со всеми обстоятельствами дела, поскольку вел его один из моих помощников, я не стал дискутировать с молодым человеком. Впрочем, если бы я и знал дело досконально, все равно не дал бы втянуть себя в полемику, ибо публичное обнародование даже самых незначительных обстоятельств расследования еще не завершенного дела грозило нарушением служебной тайны и, как известно, могло нанести этому расследованию непоправимый вред. Вот почему я резко прервал дискуссию, заявив, что одно дело — вести сложное расследование, и совсем другое — делать далеко идущие выводы из газетных сообщений, опираясь на знания, почерпнутые из развлекательного детективного чтива.
Как хорошо, что молодого университетского ассистента совершенно не смутила моя грозная отповедь!
Если я думал, что отделался от назойливого молодого человека, то ошибался. На следующий день он заявился ко мне на работу с целью «закончить приятный разговор». Все попытки выставить его ни к чему не привели. Пришлось распорядиться, чтобы мне доставили уже изрядно потрепанные пухлые папки с материалами по убийству на Бенедиктинской улице. Аристотель Бакс — как сейчас помню, я с трудом сдержался, чтобы не прыснуть со смеху, услышав это претенциозное имя, столь не соответствующее скромному, чтобы не сказать бедному одеянию посетителя и его нелепой внешности, — так вот, Аристотель Бакс стал внимательно и методично изучать дело, совершенно игнорируя мою ироническую ухмылку. От этой ухмылки не осталось и следа, когда нелепый очкарик, полистав несколько папок, начал монолог. Да, скажу я вам, подобного мне не приходилось слышать! Он говорил так, будто кроме него в комнате больше никого не было. Начал он с «некоторых существенных для дела моментов и обстоятельств, не принятых во внимание ведущими расследование».
Я знал, что следствием руководил опытный офицер, который наверняка сделал все, что следовало сделать. В общем-то я не ошибся, и тем не менее…
Дело тут в другом, хотя мне и нелегко сформулировать, в чем именно. У этого нелепого парня был какой-то особый инстинкт, он обладал каким-то особым чувством — не знаю, шестым, седьмым. Видимо, точнее будет сказать, что он обладал совершенно невероятной интуицией, невероятной способностью: основываясь на крохах информации, восстановить не только картину преступления, но и — что еще важнее — предвидеть дальнейшие действия преступника. Не буду останавливаться на подробностях, скажу лишь, что начиная с этого дня, мы стали работать бок о бок: я, имевший некоторый опыт работы в отделе по особо тяжким преступлениям майор милиции с банальной фамилией Шиманский, и он, научный работник университета, специалист в области классической филологии, доктор филологических наук со звучной фамилией Бакс и классическим именем Аристотель.