Мы встретились в «Кабачке» после заката, все трое, как в старые добрые времена. Я имею в виду, буквально как в старые времена – в пабе был вечер две тысячи двухсотых годов, а потому посетители нарядились в сплошные перьях. Дурацкая мода начала двадцать третьего века. Я как будто попала на птичий базар, что было бы даже весело, если бы волчий нос не реагировал на перья очень странным образом:
– Даник, я… апчхи!.. очень рада тебя видеть! Ты… апчхи!.. так загорел! И снова покра-а-апчхи! – сил волосы!
Бармен с сочувствием посмотрел, как я в очередной раз подтягиваю солнцезащитные очки, с каждым чихом сползающие на кончик носа, и молча подтолкнул ко мне стопку моего любимого самогона. На трех салфетках. Я благодарно оскалилась ему в ответ.
– Я считаю, тот, кто готовит к показу моделей самой высокой моды, должен выглядеть не хуже них. – Даник с довольной улыбкой провел рукой по высокому ежику серебристых, мерцающих даже в тусклом барном свете волос.
«Пожалуй, это тот редкий случай, когда я даже рада своим очкам», – подумала, глядя, как от очередного блика щурится Сташи.
– Итак! – Даник посмотрел на наши хмурые лица и, видимо, не захотел уточнять, нравится ли нам его новая стрижка. – Меня долго не было, и я по вашим глазам вижу, что здесь успело произойти много интересного. Расскажите все!
Я молча переглянулась со Сташи, мысленным взглядом окинула события последних недель и залпом выпила предложенный самогон. Прислушалась к себе.
– Еще, пожалуйста, – протянула бармену пустую стопку. Но только после четвертого глотка произошедшее стало казаться именно интересным, а не странным, пугающим и, возможно, немного невероятным. – Пожалуй, я начну, – сказала, крепко зажимая переносицу, чтобы сдержать очередной чих. – Я сделала себе новое тату.
– Отлично! – обрадовался Даник: он очень любил татуировки и частенько говорил о том, что вот-вот сделает себе хотя бы одну. Пару раз даже добирался до салона. Но после первого же укола с криком ужаса и боли убегал оттуда прочь.
– Спроси какую, – мрачно подсказала наша штатная стоматолог. У нее самой татуировок было четыре: ласточка, ветка сакуры, два дельфина и человеческий зуб в натуральную величину. Конкретно – резец. На запястье. Жутковатая картинка, от которой покрываются мурашками даже самые стойкие Сташины пациенты.
Даник перевел на меня вопросительный взгляд, и я пожала плечами:
– Слово «бдительность». Там же, где и остальные.
– Ага, – буркнула Сташи. – Очередное слово. Джейн, еще немного, и словарь махакари подаст на тебя в суд за плагиат.