– Мэтр Доусон! – воскликнула Карлина, сканируя меня профессиональным взглядом опытной транжиры. – Я в восхищении! Платье от Луиджи и Валентино, серьги от Терри Винчер, сумочка от Берлико Гаммэ, туфли… о, я не вижу ваши туфли!
– Не волнуйтесь, леди, – почти ласково проворковала я. – Туфли вам все равно не понравятся, ведь они стоят меньше моей годовой зарплаты.
– Джейн! – прошипела мама тоном, который как бы намекал на то, что сегодня мне нужно быть очень сдержанной в высказываниях. Но тут на мою защиту совершенно неожиданно встала леди Брагислава.
– Ну что ты, Эленор! – воскликнула она. – Джейн – настоящая волчица! Сильная, смелая, достойная уважения. Вот с кого вам следует брать пример, дочки!
Три белокурые девушки, умостившиеся за противоположным концом стола между мамой и старшим братом, послушно подняли головы и вытаращились на меня с почти гастрономическим интересом. Я нахмурилась и поспешила занять свое место в надежде, что так им будет сложнее держать меня в прицеле своих больших темно-синих глаз. Не тут-то было! Девчонки вытянули головы, всем телом накренились вправо, но взгляды не отвели. Мне стало неуютно.
– Если твоя мать выполнит план-максимум и выдаст тебя за лорда Танта, вот эта троица тебя живьем сожрет, – не скрывая своего наслаждения ситуацией, пропела мне на ухо супруга моего младшего брата – Ауриция. Черноволосая и довольно юная гречанка, которую я за глаза называла «дятлом». И не только за особо выдающуюся часть лица: характер у леди был не лучше, чем у Давины с Карлиной. Да и чувством такта по отношению к окружающим она тоже не отличалась. Правда, справиться с ней было полегче: ко всему прочему Ауриция была глупа как пробка.
– Я бы на твоем месте не о моем браке думала, – прошептала в ответ, – а о том, как свой сохранить. Или ты не видишь, какими глазами на эту вот троицу смотрит твой муженек?
Вот и все. На ближайшие полчаса невестка занята. Ну и Джону тоже не скучно.
«Извини, братец, но ты, в отличие от нас всех, свою половинку сам себе выбрал! – подумала я, глядя, как Ауриция тянется к супругу и с гневным видом начинает ему что-то доказывать. – Вот теперь и мучайся!»
Да, это был первый и единственный раз, когда Эленор Стрэтон положилась на вкус сына. И с тех пор, видимо, боится эту ошибку повторить. Так что «спасибо» братцу дважды: за окончательно испорченный генофонд семьи и за то, что обжегшаяся на Ауриции мать теперь третирует браком меня, хотя и не имеет на это никакого права.
К моему плечу склонилась официантка с круглым подносом в одной руке: