Между тем Генрих начал готовить задний хлев к обороне. В разных местах с хорошим сектором обстрела он устроил с помощью толстых досок и бревен удобные укрытия и продолжал подносить все новые и новые прочные балки. На перевязочном пункте я встретил ординарца штабсарцта Лирова и спросил его о теле доктора. Я не на шутку разгневался на него, когда узнал, что он не ударил палец о палец, чтобы надлежащим образом предать тело своего шефа земле.
– Немедленно убирайтесь вон отсюда! – напустился я на него. – Переройте все, что осталось от старого перевязочного пункта, пока не отыщете его тело! И если от него остался только пепел, принесите и его сюда! Или еще хоть что-то! Принесите что угодно, но чтобы мы смогли похоронить его так, как он того заслуживает!
При этом я подумал о красивой жене Лирова и о его детях, фотографию которых он мне с гордостью показывал совсем недавно. Мы в долгу перед ними и должны достойно похоронить погибшего мужа и отца!
Через несколько минут вернулся ординарец Лирова.
– Я не смог ничего найти! – с хмурым видом доложил он.
– Пойдемте со мной! – приказал я.
Опираясь на плечо Генриха, я последовал за ординарцем к сгоревшему дому. Под кучей обугленных балок мы быстро отыскали тело Лирова. Теперь даже всегда спокойный Генрих не выдержал.
– А ну-ка, бери его и неси! – заорал он на ординарца и, возмущенный до глубины души, дал ему хорошего пинка под зад.
В час ночи следующего дня противник опять яростно атаковал нас, ему удалось подойти к перевязочному пункту на расстояние тридцать метров. После ожесточенной рукопашной схватки он был снова отброшен назад. В самый разгар боя ожидавший отправки в тыл унтер-офицер с тяжелыми обморожениями ступней обеих ног попросил отнести его вместе с его пулеметом к ближайшему удобно расположенному дому и поднять на второй этаж. Оказавшись на месте, он открыл по противнику смертоносный огонь, невзирая на страшные боли в ногах. Когда я узнал, что он был женат и являлся отцом четверых детей, мне стало стыдно за свое пусть и мысленное, но все-таки малодушие.
Когда забрезжил рассвет, враг был окончательно выбит из Гридино, а мое желание отправиться в отпуск по ранению домой бесследно исчезло. С помощью Генриха я сделал себе укол для местной анестезии и без труда удалил осколок из пятки. Нашими новыми боевыми товарищами стали бойцы из 3-го батальона 37-го пехотного полка, и мы были готовы разделить их судьбу.
* * *
В течение следующих десяти дней в Гридино царил сущий ад. Вся группа армий «Центр» вела тяжелые бои, ожесточенно отбиваясь от превосходящих сил противника,