Всю дорогу поезд ехал со скоростью не более чем двадцать пять – тридцать километров в час, поэтому состав не сошел с рельс, когда в 10 часов вечера мы наскочили на мину. Серьезные повреждения получил только первый товарный вагон, нагруженный щебнем, который сошел с рельс. Отпускники высыпали из поезда, облепили поврежденный вагон и по команде столкнули его вниз с насыпи.
Тем временем другие начали ремонтировать поврежденный взрывом участок пути. Через несколько часов новые рельсы были уложены, и мы медленно поехали дальше к Смоленску.
Неожиданно из близлежащего леса, подходившего в этом месте совсем близко к железнодорожному полотну, по нашему поезду открыли интенсивный огонь. Многие из уцелевших стекол были разбиты вдребезги, дернувшись, поезд остановился. Большинство солдат выпрыгнули из поезда, бросились на землю под вагонами и открыли ответный огонь, другие стреляли из окон. Очевидно, огневая мощь наших шестисот карабинов и автоматов оказалась несопоставимой с той, которую нам могли противопоставить партизаны, выстрелы смолкли, и они вскоре исчезли в лесу.
Но одному из наших товарищей не повезло: с отпускным удостоверением в кармане он был убит. Из его документов мы узнали, что у него была жена и четверо детей, которые ждали его в Германии. Мы оставили его тело на обледеневшей платформе железнодорожного вокзала в Смоленске.
Участок пути между Смоленском и Оршей был спокойным, и поезд быстро набрал приличную скорость. Но только перед самой Оршей мы наконец заметили, что фронт действительно остался далеко позади и что впереди нас ждет отпуск. Комендант поезда отдал приказ, звучавший для нас, фронтовиков, довольно странно: «Разрядить все карабины и автоматы! Все магазины освободить от патронов!»
Раздался звон сотен патронов, когда они посыпались из нашего оружия. Мы тщательно уложили их в патронные коробки, и внезапно нам показалось, что война осталась где-то далеко позади нас. С этого момента всякая стрельба была строжайше запрещена!
В Орше рядом с вокзалом в новеньком бараке нас ожидали длинные ряды столов, покрытых белоснежными скатертями. На столах горели разноцветные свечи, в помещении было тепло, и военный духовой оркестр негромко, разумеется насколько это было возможно для военного оркестра, наигрывал мелодии старых немецких народных песен. Сестры милосердия из организации Красного Креста в своей белоснежной форме приветливо встретили нас и предложили занять места за столами. Некоторые из фронтовиков поначалу не решались даже войти сюда, так как за долгие месяцы войны успели забыть, как вести себя в таких культурных условиях. Сначала солдаты аккуратно сложили у стен барака свои пожитки и оружие, затем сняли шинели и лохмотья и уложили их на свой багаж. Наконец, не говоря ни слова, уселись в своей грязной потрепанной форме за безупречно чистые столы. Некоторые из них никак не хотели расставаться со своим оружием и прихватили его с собой к столу, пока сестрички милосердия вежливо не напомнили им, что в этом больше нет необходимости.