Только я не был его милосердным Богом, отвращающим нож в последний миг.
Я закрыл мальчику глаза и впился в шею, стараясь не упустить ни капли.
Господи, какой же вкусной была его кровь!
Закончив, я бережно положил тело несчастного сироты на землю и предоставил священнику возможность заняться им. Пастор опустился на колени и попытался прочесть молитву, однако, не выдержал и разрыдался, прижав к себе бездыханное дитя. «Что же я наделал?! – причитал он. – Господи, почему ты не указал мне иного пути?!». «Ты вполне представлял, чем все закончится, когда вел его сюда. – безучастно произнес я. – Если это тебя хоть немного утешит, то я очень благодарен. Его кровь действительно восстановила мои силы, и теперь я более чем готов встретить наших общих врагов». Не дожидаясь ответа, я зашагал в сторону леса напрямик через кладбище, по привычке перемахнув через невысокий забор. У меня не было ни времени, ни желания успокаивать старика, как бы жестоко это ни звучало. Мы должны быть готовы принимать последствия наших решений, которые возникают всегда и зачастую могут быть весьма печальны. Иначе теряется смысл свободы воли. Иначе ты становишься неотличим от скота, который ты разводишь, чтобы утолять голод его плотью. Иначе ты сам годишься только на то, чтобы твоей плотью утоляли голод.
Стоя на опушке леса, я не удержался и обернулся к церкви. С места, где я стоял, совершенно не было видно Михаэля, да и расстояние было уже немалым. Однако никакого беспокойства или опасности не ощущалось вокруг здания – церковь по-прежнему нависала над окрестностями, осененная гнетущей безмятежностью. Оставалось надеяться, что священник не наложит на себя руки в приступе праведного покаяния. Тем временем где-то в глубине леса меня уже заждались. Запах мертвечины, исходивший от упырей, не выветрился почти за сутки и послужил отличным указателем пути на ближайшие несколько сотен шагов. Потом начали появляться другие указатели. Некоторые едва заметные и понятные только посвященному, вроде странных знаков на деревьях, которые бы человеческий глаз вряд ли заметил бы даже днем. Другие – более, чем видимые, я бы даже сказал, бросающиеся в глаза. Все чаще стали появляться человеческие скальпы и сердца, прибитые к стволам деревьев. И чему я был совершенно не удивлен, так это тому, что направление, которого я придерживался, очень сильно совпадало с направлением, в котором должна была находиться стоянка лесорубов – несколько простых хижин, сарай и колодец, не ахти какая роскошь, но вполне достаточно, чтобы работать, не задумываясь о крове над головой.