Фёдор Михайлович Ремез (1878-1918) — управляющий Двором Великого Князя Сергея Михайловича, за которым он добровольно последовал в ссылку.
1. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НА ЗЕМЛЕ
Тяжело было на сердце Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны. Карандаш выпадал из рук, начатый рисунок окрестностей Алапаевска не получался. Она то и дело вставала, подходила к окну, тихо вздыхала, снова садилась за рисование. За утро дважды уже помолилась, но наступавшее облегчение через какое-то время снова сменялось тягостным предчувствием.
— Варварушка, какой сегодня день? — обратилась Княгиня к своей верной келейнице.
— Ежели по новому стилю, так семнадцатое июля, матушка, осьмнадцатого года. А по-старому четвёртое число будет.
— У Аликс что-то неладно. И снились они мне сегодня все. Нарядные, весёлые. Ника с Алёшенькой взапуски бегают, а Аликс с девицами сидят, венки из цветов плетут, друг дружке примеряют. И вот смеются, вот смеются… И мне машут руками, мол, иди к нам. А в сторонке Михаил стоит. Вроде с ними забавляется, а вроде и нет. Высокий, статный, в летнем мундире. И ногу немножко вперёд отставил, как он всегда делал, когда любовался чем-нибудь. Стоит так, руки на груди скрестил и улыбается тоже. Красавец он у нас…
— Ну, так и слава Богу! Всех усмотрела, все живы-здоровы. Чего ж печалиться-то, матушка?
— Умерла Аликс. Вся семья её умерла! — неожиданно отрезала Княгиня.
— Что ты говоришь, матушка? Бог с тобой, ты что это надумала живёхоньких-то хоронить?
— И мы, Варя, нынче вслед за ними пойдём, — не слушая келейницу продолжала Елизавета Фёдоровна. — Всё приготовить надо. По милости Божией наша кончина будет мученической. Только князьям ничего пока не говори. Сама скажу, придёт время.
У инокини подкосились ноги. Она опустилась на рядом стоящий табурет, и губы её зашевелились в молитве. Варвару не испугало пророчество Княгини. Просто услышанное было настолько неожиданным, что она не сразу сообразила, что же теперь надо делать. Поняв причину замешательства келейницы, Елизавета Фёдоровна ласково положила ей на голову свою маленькую руку и тихо сказала:
— Дел у нас с тобой, милая, немного. Приготовить только, что взять с собой. Где наша шкатулка с документами? Документы, пожалуй, возьмём на всякий случай, здесь они больше никому не понадобятся.
— И не помню, матушка, куды я её третьёводни схоронила от антихристов-то. Ведь замучили, окаянные, обысками своими. Уж и денежки все забрали, и одёжу утащили. Чего всё ищут, чего им надо от нас?.. Куды ж я её схоронила? Вот поди ж ты, память напрочь отбили…
Пока Варвара искала шкатулку, Елизавета Фёдоровна достала из тайничка, устроенного за оконной занавеской, образок Спаса Нерукотворного, украшенный драгоценными камнями, который был ей особенно дорог, как память о великом событии в её жизни. В Лазареву Субботу, 13 апреля 1891 года, Император Александр III благословил этой иконой свою невестку в день совершения над ней чина принятия в Православную Церковь через Таинство Миропомазания с оставлением прежнего имени, но уже не в честь католической святой Елизаветы Тюрингенской, а в честь святой праведной Елисаветы, матери святого Иоанна Предтечи. Аккуратно завернув образок в чистый платочек, Княгиня тщательно спрятала его на груди. Села, подперев голову рукой, и побрела не спешно по коридорам памяти в прежние счастливые времена…