Бранко Вукелич – жене, Ямасаки Ёсико:
«Пожалуйста, пришли мне свою фотографию и фото нашего ребенка. Может быть, мне разрешат посмотреть на них. И конечно, напиши мне письмо. Извини, что я не могу преподнести тебе никакого новогоднего подарка. Я посылаю лишь свои благодарности. Исторически этот новый год должен быть самым важным и самым трудным для Японии так же, как и для всего мира и для нашего ни в чем не повинного маленького сына. Мысли о вас придают мне сил».
– Одзаки был моим первым и наиболее ценным помощником… Наши отношения, как деловые, так и чисто личные, всегда оставались превосходными. Он добывал самую точную, полную и интересную информацию, которая когда-либо поступала ко мне из японских источников. Сразу же после знакомства я близко подружился с ним.
О Бранко и Мияги (из протокола допроса): «В то время как я находил свою работу в качестве журналиста скучной и утомительной, потому что моей настоящей работой была разведка, Вукелич тратил все больше и больше усилий на свою корреспондентскую работу и передавал мне без разбора все, что он слышал. Всю оценку он возлагал на меня… Данные, которые доставлял Вукелич, не были ни секретными, ни важными. Он доставал только те новости, которые были известны каждому корреспонденту. То же самое можно сказать о Мияги, который не имел возможности узнавать государственные тайны».
О Мияги – из радиограммы в Центр:
«Прекрасный парень, самоотверженный коммунист, не задумается отдать жизнь, если потребуется. Болен чахоткой. Посланный мною на месяц лечиться, удрал с курорта, вернулся в Токио работать».
– Какой характер носила деятельность обвиняемого в германском посольстве? (Из протокола допроса № 37 от 4 марта 1942 г. Обвиняемый – Рихард Зорге).
– В посольстве она была весьма широкой и продолжительной во времени. Сведения и материалы, полученные мною, составляли более 60 процентов всей информации, добытой разведывательной группой. Важность этих сведений трудно недооценить, если учесть их достоверность.
– Признаете ли вы себя виновным (вопрос Рихарду Зорге на суде)?
– Нет, не признаю! Ни один из японских законов нами нарушен не был. Я уже объяснил мотивы своих поступков. Они являются логичным следствием всей моей жизни. Вы хотите доказать, что вся моя жизнь стояла и стоит вне закона. Какого закона? Октябрьская революция указала мне путь, которым должно идти международное рабочее движение. Я тогда принял решение поддерживать мировое коммунистическое движение не только теоретически и идеологически, но и действенно, практически в нем участвовать. Все, что предпринимал в жизни, тот путь, которым я шел, был обусловлен тем решением, которое я принял двадцать пять лет назад. Происходящая германо-советская война еще больше укрепила меня в правильности того коммунистического пути, который я избрал. Я об этом заявляю с полным учетом того, что со мной произошло за эти двадцать пять лет моей борьбы, в частности, и с учетом того, что со мной произошло 18 октября 1941 года…»