После долгих переговоров он наконец приготовил для них легкое, приятное и вкусное угощеньице, не стоившее ему, однако, много денег и хлопот. Когда гости поели и вымыли руки, он подошел к ним и сказал:
— Заклинаю вас тем, кого никто не превосходит величием, скажите: стал я сейчас зажиточнее и богаче, чем был до того, как вы поели моей пищи?
— Мы не сомневаемся,— сказали они,— что ты был зажиточнее и богаче, когда эта пища была еще твоей собственностью.
— Так, значит, я сейчас ближе к бедности,— спросил он,— чем был в тот час?
— Да,— ответили они,— сейчас ты ближе к бедности.
— Кто же смеет порицать меня за то, что я не хотел приглашать людей, которые приближают меня к бедности и отдаляют меня от богатства? Ведь чем чаще я буду их приглашать к себе, тем ближе я буду к бедности и дальше от богатства!
Высказывая это умозаключение, он имел в виду отбить у всех своих друзей охоту попросить у него глоток воды, или взять кол из его ограды, или соломинку из корма для его животного.
Проходил Ахмад ибн Халаф однажды мимо владельцев козлят,— а было это в пору окота, в то время козлята стоили дешево,— и вот возникло у него желание потратиться в меру его возможностей.
Послал он тогда одного из своих рабов по имени Сакф, а ведь его все знали, купить ему козленка, а сам остановился неподалеку. Раб не замедлил вернуться к нему, еще издали делая ему знаки рукой и кивая головой: уходи, мол, и не жди! Но он не двинулся с места. Когда же раб подошел ближе, он сказал ему:
— Горе тебе, ты заставляешь меня убегать, как от погони!
— Да вот в чем загвоздка,— сказал раб,— козлята-то по десять! Разве это тебе подходит? Уходи теперь, уходи, уходи!
Таким образом, раб считал, что предосудительно тратить на козленка десять дирхемов. Й действительно, у нас в Басре осуждают покупку козленка за десять дирхемов в период благоденствия и дешевизны. А в аль-Асакире если кто-нибудь и сочтет предосудительным купить козленка за такую цену, то только потому, что это слишком дешево.
Не говорите теперь: «Обидел ведь, клянемся Аллахом, Абу Усман своего друга!.. Но раз он задел его обидой, тем самым он затронул и самого себя: ведь тот, кто отличается подобными качествами и подобным образом действий, не заслуживает доверия своего собеседника. Где же тогда благовоспитанные люди? Это же, клянусь Аллахом, безобразие, происки злословия и бесчестности».
Знайте же, что этими рассказами о нем я старался лишь добиться его одобрения и снискать его благосклонность и любовь. Я даже боюсь, как бы в глазах многих людей не стать его клевретом и одним из его тайных пособников. Потому что для него самый любимый друг тот, что наиболее красноречиво убивает у людей надежду на то, чем он владеет, и тот, кто успешно пресекает всяческие алчные поползновения на его деньги. Однако, даже если мои старания увенчаются успехом, все же благодарность его будет зависеть вот от чего: если эта моя книга выйдет за пределы Ирака, он меня поблагодарит, а если нет — благодарить не станет, потому что его дурная слава на родине, по его мнению, достаточна и нет нужды особо указывать на его поведение. Да и как же может быть иначе, ведь он считает, что Сахль ибн Харун и Исмаил ибн Газван расточители и что ас-Саури и аль-Кинди заслуживают того, чтобы над ними была назначена опека! Мне передавали, что он сказал: «Если бы вы только знали, какой почет имеют ангелы у Аллаха,— которых ведь он не испытывал ни расходами и ни возгласами детей «дай, дай»,— вы бы поняли, как высоко их положение и сколь велико их достоинство!»