И с виду могло показаться, что ему было бы очень неприятно взыскать динар штрафа. Настоящий же смысл его слов был иной: он именно рассчитывал на возможность получить динар и таким образом извлечь пользу в соответствии с желанием своего сердца.
Поведал мне хлебопек одного из наших друзей, что тот избил его плетью за выпечку хорошего хлеба.
— Хорошо выпекай только хлеб, который подается на стол для меня,— сказал он ему,— а хлеб для тех, кто ест со мною вместе, выпекай наполовину, что же касается хлеба для семьи и для гостей, то приближай его к огню лишь настолько, чтобы тесто начало превращаться в хлеб и покрываться корочкой.
Вот какое трудное дело возложил он на хлебопека! И так как тот был бессилен выполнить его заказ, то наш друг и отстегал его плетью столько раз, сколько положено свободному человеку за прелюбодеяние.
Я пересказал этот рассказ Абдаллаху аль-Аруди, и он спросил:
— А ты разве не знаешь историю с козленком? Он ведь дал повару восемьдесят ударов плетью за то, что тот хорошо зажарил его. А дело было в том, что он ему сказал так: «Положи козленка в печь в то самое время, когда ты будешь накрывать на стол, и жди, пока я не крикну тебе, что ты, мол, затягиваешь зажаривание. Ты же ответишь: «Осталось еще немножко!» Затем ты принесешь козленка с таким видом, как будто я поторапливаю тебя. И когда на столе будет недожаренный козленок, я буду уже считать, что на стол подано блюдо. И если они не станут есть его, то ты его опять поставишь в печь, а завтра ты подашь его нам холодным, таким образом один козленок пойдет за двух».
И вот однажды повар подал козленка хорошо прожаренным, и гости изрядно поработали над ним, за это хозяин дал ему восемьдесят ударов плетью, то есть столько, сколько полагается за поклеп на свободную женщину.
Рассказал мне Ахмад ибн аль-Мусанна об одном нашем общем друге, человеке с тучным телом, с большими познаниями, с огромным доходом и с важными должностями, который приказывал подать на стол остатки курицы или остатки хлеба или еще что-нибудь, сначала отсылал слугу вместе с хлебопеком к управителю, чтобы тот написал ему приказ о выдаче всего этого на имя заведующего кухней.
Однажды я видел, как он взял курицу, разрезал ее пополам и бросил одну половину тому, кто сидел справа от него, а вторую половину тому, кто сидел слева от него, а затем сказал:
— Эй, слуга, принеси мне другую, понежнее, ибо эта очень жесткая!
И подумал я, что эти два человека должны были бы по меньшей мере никогда больше не садиться за его стол, но я увидел, как оба с гордостью смотрят на меня, потому что он именно им оказал этим такую честь, а не мне.