Пришлось ему объяснять, что я уже неоднократно бывал в Советском Союзе, и учился у Владимира Петровича Демихова.
Но все же мы благоразумно не касались темы апартеида, и говорили только медицинские темы.
На столах между тем были расставлены бокалы с вином, шампанским, и небольшие тарелочки бутербродов с красной рыбой и черной икрой. По мере увеличения количества гостей в зале становилось шумно. Заиграла музыка. Наш разговор с Барнардом оборвался, и он с удовольствием пошел пробовать посольские бутерброды.
Я опять стоял один, когда почувствовал мягкое прикосновение.
-Ира, это ты?
-Сережа, я смотрю, ты меня не забыл, еще можешь узнать не глядя.
Я улыбнулся:
-Нет, Ирочка, просто логический вывод, почти как у Холмса, кроме тебя здесь этого некому больше сделать.
-Ну ладно хоть так,- послышался печальный вздох.
-Сережа пойдем, я покажу тебе нашу оранжерею, очень историческое место.
-Оранжерея, так оранжерея,- подумал я,- не все ли равно, где тебя будут охмурять. И послушно пошел за своей бывшей подругой.
Оранжерея действительно была хороша, но самое главное в ней не было ни души, хотя в раскрытых дверях мелькали люди, и слышалась музыка. Мы уселись на скамейку под какими-то растениями в больших кадках и молча сидели рядом. Почему-то я вспомнил лето 1964 года, парк культуры и отдыха Петрозаводска, как мы также сидели на скамейке, но не печально молчали, как сейчас, а целовались взасос, не обращая внимания на окружающих.
Но, увы, как сказал один философ, в один и тот поток дважды не войдешь.
Ира закинула ногу на ногу, ее короткое платье поднялось, еще больше оголив их. Она вынула из сумочки пачку сигарет и зажигалку.
-Сережа принеси мне пепельницу, вон она стоит на столе.
Я встал и принес пепельницу, и поставил между нами.
-Ты начала курить?
-Тут закуришь,- с неожиданной злостью сказала моя собеседница,-
этого придурка уже домой отправили, пил каждый день. И черт меня дернул замуж за него идти. А все маман: “Не упусти, молодой, подающий надежды дипломат, как за каменной стеной будешь”.
-Вот и побывала за каменной стеной. Спился напрочь. И мне теперь домой ехать придется.
Я глазами показал ей на стены. Ира улыбнулась и махнула рукой.
-Ай, теперь уже все равно, да и так все в курсе, чего тут скрывать. Слушай, Сережа, пошли ко мне, - вдруг предложила она.
Не могу сказать, что мне было легко отказаться от этого предложения, потому, что картины наших поцелуев еще стояла перед глазами.
-Ира, не обижайся, пожалуйста, но этого не будет.
Она неожиданно зло посмотрела на меня:
-Что боишься, свою драгоценную анкету запачкать, не выпустят больше за аморальное поведение из страны? Ты, такой же, как все здесь. Глазами бы зафакали, а как до дела так в кусты.