За счет экономии средств на создании и эксплуатации звездолетов для Жрецов была закуплена новая партия бриллиантов чистой воды, а в макушках Великих Просветленных просверлены дырки сверлами усовершенствованного типа.
Вот к чему может привести бесконтрольный плевок с небес. Плевок так называемого «фантома абстрактного мышления».
К «арийской» действительности сюжет адаптировался в довольно куцем виде, пропадала фигура Верховного Жреца. Но для тренировки мозга годилось и такое.
ЦАРСТВО СВЕТА
На чужой планете,
Там, в космической пыли,
Строят Царство Света,
Царство Грезы и Любви.
Прошлое там стерто,
Чтобы счастлив был народ,
Стариков и мертвых
Прочь уносит звездолет.
Там нет смертной казни,
Нет работы палачам,
Но людей опасных
Сразу видно по глазам:
В них — безумья искры,
Жажда все на свете знать,
Вечный поиск смысла
И желанье бунтовать…
Бунтарям включают
Прошлых лет забытый ток,
Войны и страданья
Превращают их в ничто.
Со скалы их сбросит
Страх все снова испытать…
Царство Сладкой Грезы
Будет вечно процветать!
Чем не роман Хаксли «Brave New World»? Правда, там Дикарь, вернувшись в идеальное общество, сам повесился в башне маяка.
Что бы почитать:
Е. Замятин. «Мы»
О. Хаксли. «Новый Дивный Мир»
П. Лангерквист. «Улыбка вечности»
Что бы посмотреть
«Зардоз» (реж. Джон Бурмен)
«5-и элемент» (реж. Люк Бессон)
«Мертвец идет» (режиссера не помню)
Сюжет № 3
(почти автобиографический)
… Слепящее солнце. Белые стены домов. Белая мостовая. Белые деревья' с сидящими на белых ветвях черными птицами. Стражники с белыми рожами. Глаза — рыбьи, вываренные. Повозка подпрыгивает на булыжниках, и каждый толчок отзывается острой болью в измученном теле. Меня везут за городскую черту, чтобы бросить там: авось, волки сожрут. Вообще-то должны были сжечь на костре, но смилостивились в последнюю минуту, хотя искалечили порядочно. В черной карете, неотступно следовавшей за повозкой, сидит высокий человек в черном, до крови закусивший губы от злости. Это он написал донос Инквизиции, это он пытался уничтожить меня…
— Этот черный человек появляется в каждой твоей жизни и старается уничтожить тебя, — полная женщина с серыми глазами пристально смотрела на стекающий по свече воск. Одна желтая капля набегает на другую, получаются свирепые морды каких-то бородатых мужиков с крючковатыми носами. — В одной из прошлых жизней довелось тебе быть ведьмой… Ну, типа знахарки, которая лечит коров, людей, травки собирает, заговаривает. Примерно в 12-м веке, где-то в окрестностях Парижа…
Ведьмой? Вот тебе, бабушка, и Новый год! Давным-давно, в том самом детстве, которое пахнет венгерской черешней и настое иным на «Палинке» чардашем и в котором таинственно шуршит камыш, растущий у берегов озера Балатон, явилась мне во сне ведьма. Синий шелковый балахон, прямые волосы крыла озверевшего ворона, ни глаза… О, какие это были глаза! Они извергали яркий огонь, который, правда, не сжигал меня, а пронизывал миллионом искр и уходил в предрассветную даль. Чтобы стать там кострами скитальцев, пытавшихся найти Город Солнца. Она смотрела на меня и смеялась. Прошло много лет, но я часто вспоминаю этот взгляд. Была ли эта ведьма чьим-то отражением?