Ноги все еще дрожали и подгибались в коленях.
- Ну, как же ты так? - успокоившись, подошел он к Анне. - Пошто так-то?.. Пакость одна, душевредство. Ну, не по нраву тебе здесь, к отцу не то поедем, в Кедровку...
- И здесь... и туда... - в раздумье говорила Анна, опустив голову и рассеянно посматривая исподлобья на Бородулина.
- А? Чего?
- А так. Что-нибудь... этакое, чтобы... Вот Андрей знает... Больше никому, никому! - Она подняла голову и пристукнула кулаком по колену. Никому!
- Чего - никому?
- А так уж... никому. - Она вздохнула. - Не вв-е-ерю, - растянула Анна и вдруг улыбнулась. - Ну, пойдем...
- Пойдем, Аннушка, - обрадовался Иван Степаныч, и они поднялись наверх.
- Вот, живи здесь, распоряжайся, - любовно сказал Иван Степаныч, но опять ударила в его сердце злоба.
- Водки! - крикнул Фене. - Приказчика сюда!
Пришел приказчик.
- Дашку сюда!
- Чичас, - сказал тот и скрылся.
- Ты не бей их, Иван Степаныч. Неужто не жаль тебе?
Бородулин грузно ходил по комнате, поскрипывая сапогами, Анна сидела у стола. Она то улыбалась, словно видела кого-то близкого, то вдруг становилась задумчива, а взгляд делался незрячим, будто глаза смотрели внутрь, о чем-то вспоминая.
- Привези ты ко мне, ради бога, матушку... Стосковалась...
- Ладно, Аннушка, привезу, - поспешно соглашался Бородулин.
- Поезжай скорее. Как увидишь Андрея - напиши...
- Аннушка... - как вкопанный остановился Бородулин.
- Ох, чегой-то я опять неладно... Голова горит.
Она облокотилась о стол в подперла голову рукой. Сбоку в нее ударяли лучи солнца, и Бородулину казалось, что ее побледневшее лицо с льняными волосами будто в венце из золота.
Анна лениво перевела взгляд на Бородулина и застыла. Глаза их встретились. Бородулин попятился, изумленно открыл рот. Ему ясно представилось, что не его видит Анна, а что-то другое, чего нет ни в нем, ни за избою, ни в тайге, во всем мире нет... Вот глаза ее ширятся, напряженно сдвинулись брови, лоб в складках; вся она как-то подалась вперед и порывисто задышала.
- Аннушка! - шагнул к ней Иван Степаныч. - Анна...
Та вздрогнула, ударившись локтем о стол, и робко улыбнулась.
- Не вспомнить... - протянула нежным, тоскующим голосом. - Не вспомнить...
- Ты чего это, Аннушка? - тихо сказал, стараясь скрыть тревогу, и наклонился к ней.
- Вот сидела бы я, да и плакала бы все...
- О чем же?..
- А о чем - не вспомнить...
Он взял Анну за плечи, прижал ее голову к своей груди и поцеловал в гладкий прямой пробор.
- Мне хорошо у тебя, Иван Степаныч, - зашептала Анна. - Только скука берет, тоска.