Сказки рассказывала, а слушать интересно. Много лет прошло, я тогда школьницей была, но рассказ её слово в слово помню.
Наташа присела на камень, развернула карту. Борис опустился рядом, вытянул на траве ноги. В спине чувствовал боль и усталость — давно не ходил так много. Смотрел на карту и думал: далеко ли пойдём? Но не спрашивал, делал вид, что это его не интересует. Наталья прочертила линию до деревни, оттуда до другой, до третьей, и лишь от третьей деревни провела прямую через лес до дома.
— Какой масштаб карты? — спросил Борис.
— Карта старая — полувёрстка.
Качан прикинул на глаз и ахнул: маршрут охватывает тридцать километров. Карандашные линии тянулись не по шоссе, не по просёлочным дорогам — лесными тропами, полями и чащобами. «Неужели за один день?..» И словно бы отвечая на тревожный незаданный вопрос Качана, Наташа поднялась, одернула куртку:
— Ну, пошли!
Пес, лежавший у её ног, рванулся вперёд. Он лишь краем глаза взглянул на хозяйку, угадал направление хода — далеко побежал; видимо, на разведку.
— Вы липу от елки и дуба отличить можете? — впервые обратилась девушка к спутнику.
— С трудом, но… как-нибудь.
— Тогда вот вам компас — идите вон той тропой, определяйте границу липовых насаждений.
— А вы как без компаса?
— Ничего. Я — по солнцу.
Она свернула с тропы и скрылась в орешнике. Борис крикнул:
— А если потеряемся?
— Не беспокойтесь. Атос вас найдёт.
Качан в недоумении пожал плечами и двинулся по указанной ему тропе. Разглядывал стволы деревьев: дубы, сосны, ели, осины, липы. Да, да — вот эти — липы. Стволы не толстые, гладкие, тёмные с красноватым отливом. Впрочем, это в лучах солнца кора так светится. Сорвал листья, бутончик, скрывший завязь будущего цвета, растер между пальцами. И сильный аромат ударил в ноздри. Знакомый, терпкий, медовый. Борис ничего не знал и не думал о природе запахов, но мёд такой ел не однажды — и не только у Наташи, а и там, в городе. «Наверное, сюда Наталья привезёт свою пасеку. И будет жить в лесу, как те… скитские монахи, как святой старец Сергий Радонежский. Ну — жизнь, работа! Но, может, Наташа пришлёт сюда того толстяка, или — «подручного» Игоря Придорогина? Ведь она у них бригадир. И ульев на пасеке будет триста-четыреста, а там и пятьсот.
Осматривая деревья, забирая всё влево, в сторону от Наташи, Борис думал об этой необыкновенной, немножко странной и непонятной — ни городской, ни сельской — девушке. В её жизни, занятиях и интересах всё «не как у людей», то есть не как у тех девушек и женщин, которых встречал, с которыми был близок Борис Качан. Эта — не стандартна, стоит и держится особняком, — от того, может быть, она и равнодушна к Борису, не испытывает от его близости ни робости, ни смущения. И смотрит на него, и разговаривает с ним — просто, без кокетства и желания нравиться. Да уж понимает ли она, кто я такой и с чем меня надо есть?