Наше путешествие проходило почти без происшествий. Однажды нас остановил косматый упырь в форме сотрудника ДПС и долго выискивал повод придраться. Но глубина протектора на лапах Простодуры была в норме, габаритные огни работали, аптечка была полна подорожника, и леший, жалуясь на похмелье и скверный характер своей супруги, предложил купить у него долото. Простодыр откупился от него ведром сосновых шишек, и мы двинулись дальше. В другой раз нас едва не столкнул с дороги дюжий хамоватый детина, вальяжно возлегавший на чадящей печке, груженной свежесколоченными гробами. Чтобы избежать столкновения, Простодура резко ушла в сторону, и мы, чертыхаясь, попадали на пол. Кроме этих двух случаев, других инцидентов в пути не было.
Простодыр оказался чрезвычайно интересным собеседником, эрудированным и любознательным; он был готов поддержать разговор на любую тему. Я с удовольствием обсудил с ним нюансы толкования теоремы Пуанкаре и выяснил, что его взгляд на предмет полностью совпадает с моим. Доктор очень содержательно побеседовал с кабинкой о мутациях вируса свиного гриппа в Мексике и неточностях перевода работ Ницше с немецкого на русский язык. Даже изобретатель, поначалу относившийся к Простодыру несколько пренебрежительно, и тот зауважал его после дискуссии на тему капремонта двигателей автомобилей семейства ВАЗ 2121 «Нива».
Потом лес кончился, а с ним и дорога. Мы двигались по пустынной равнине, поросшей невысоким кустарником. Долгое время вокруг не происходило ничего интересного, поэтому, когда нашим взорам открылось новое любопытное зрелище, доктор с изобретателем в один голос потребовали сделать остановку. Простодура остановилась, присела, и мы высунулись наружу.
Повсюду стояли шкафы. Огромное количество книжных шкафов, сотни, а может быть тысячи. Они занимали все обозримое пространство равнины впереди нас. Мы выбрались из Простодуры с интересом пошли между рядами шкафов. На полках шкафов стояли книги. Книги были одного размера, цвета и толщины. Я приблизился к одному из шкафов и снял с полки книгу наугад.
– «Соловей Евгений Гордеевич, двадцать четвертого февраля одна тысяча девятьсот девяносто девятого года», – прочел я вслух надпись на обложке книги.
– Похоже, Женя, тут на тебя подробное досье за целый месяц, – заметил доктор и указал пальцем на крохотную табличку, приколоченную к шкафу. На ней значилось: «Соловей Е. Г., февраль 1999».
– А здесь, Васька, – на тебя досье, – добавил изобретатель, тыкая пальцем в соседний шкаф. – А в том шкафу – на меня.
– Открывай книгу, чего там написано? – поторопил меня доктор.