Так о. Георгий
остался совсем один - больной и беспомощный. В это последнее время он много
молился и уже редко выходил из кельи. Иногда приходили близкие ему верующие
люди из города, приносили пищу, стирали одежду, делали, что было необходимо по
монастырю. Ходил тогда к о. Георгию иеромонах Гавриил, который часто бывал
здесь и раньше, временами жил в обители и, вообще, был свой монастырю человек.
Видимо, о. Георгий надеялся, что сможет передать ему монастырь: в те годы
одиночества отца очень печалила мысль, что не на кого оставить обитель, неужели
должен угаснуть навсегда и этот "единственный" в Грузии светильник,
неужели кончилось монашество? В последнем действующем грузинском монастыре
готовился уйти в мир иной последний в этой обители монах, какая боль должна
была пронизывать сердце каждого верующего, видевшего это! Скорее всего, в ту
пору о. Георгий молился больше всего о том, чтобы монашеская жизнь в Грузии не
пресеклась, чтобы Бетания жила, жила и не умирала, чтоб находили и себе здесь
приют ищущие спасения, отрекшиеся от гибельного мира, души, пели бы Богу в этих
стенах, молились в этих кельях, освященных столькими слезами, столькими
молитвенными воздыханиями старцев. Но, к сожалению, не нашлось в те дни
последователей у нашего отца: монастырю суждено было 15 лет оставаться без
обитателей. Может быть, старец все это провидел и вручал опустевшую обитель
Самой Божией Матери, как некогда Серафим Саровский, не находя себе замены,
вручил дивеевских "сироток" Самой Царице Небесной?
В последний
путь провожал его уже упомянутый иеромонах Гавриил. Находясь в городе, он
неожиданно почувствовал: ему необходимо быть в Бетании. И так, словно влекомый
какою-то неведомой силой, он оказался здесь рядом с о. Георгием. Как только о.
Гавриил вошел к старцу, тот облегченно вздохнул и произнес: "Слава Богу!
Услышала меня Матерь Божья!" Он вообще вел себя как-то необычно, весь был
прибранный, оделся в лучшее, что у него было, как будто приготовился к
какому-то торжеству, и говорил при этом странные слова. О. Гавриил не мог
понять, о чем идет речь. А старец все повторял: "Я скоро пойду уже",
давал различные указания, как распорядиться в монастыре, просил не оставлять
Бетанию, давал духовные наставления. Отец Гавриил недоумевал, - куда тот
собирается идти, будучи болен и стар, когда уже столько лет никуда почти не
выходил. Видя старца еще довольно бодрым, он никак не думал, что тот настолько
близок к исходу из мира сего. Отец Георгий утешал его: "Хоть я телом и
ухожу, но душой я всегда буду здесь, с вами, я Бетанию не оставлю". Все
это странно было слышать. Наконец, он попросил отслужить Литургию и причастить
его. Отец Гавриил все исполнил, старец причастился, вкусил просфору и сидел на
кровати, сосредоточенно перебирая четки, очень спокойный и торжественный.
"Ну вот, спаси тебя Господь! Теперь иди отдохни". Но о. Гавриил
посчитал неуместным оставить больного старца, да и, кроме того, начинал
чувствовать, что надвигается что-то тревожное: "Ничего, я не устал, побуду
еще с тобой, может что понадобится," - ответил он. Тот еще раз повторил:
"Пойди отдохни". Но иеромонах все же предпочел остаться рядом со
старцем, сказал: "Вот, почитаю здесь", и стал читать какую-то книгу,
сидя за столом. Но неожиданно на мгновение задремал, а когда очнулся, святая
душа старца уже отошла в вечность.