Громадные стаи рыб — белуг, осетров и севрюг — стремились на пресную воду Аджаиба так же, как теперь они идут в реку Волгу.
Население архипелага — группы островов, расположенных перед устьем Аджаиба — имело богатейшие рыбные ловли, торговало, создавало свою культуру, технику и сражалось за свою независимость от наседавших с востока азиатских племен, а с юго-запада — от персов и македонцев.
Шло время. Уровень Каспия понизился, реки пересохли, Оксус (Аму-Дарья) повернул свои воды в Аральское море, рыба перестала подходить к Хивинскому заливу — и жизнь замерла.
Остались лишь пустынные островки былого архипелага. Морские пути изменились, минуя эти острова, оставив их далеко в стороне, и, только спасаясь от налетевшего шторма, случайно заходят сюда рыбачьи лодки. Пережидая погоду, бродит по заброшенным местам незадачливый рыбак и среди груды ракушек находит дивного рисунка черепки разбитых сосудов, говорящие ему о том, что когда-то здесь шла шумная и богатая жизнь.
X. ПРИСТАНЬ У ГАСАН-КУЛИ
Если пароход из Красноводска идет прямым рейсом, без захода на остров Челекен, то к трем часам ночи на другой день вы можете заметить неподвижный огонь на горизонте. Это дебаркадер "Гасан-Кули", на мачте которого висит фонарь, указывающий, куда надо приставать.
Дебаркадер (пристань) стоит на шестнадцати футах глубины, и от него до берега еще двенадцать километров. Глубина моря быстро падает с пятнадцати футов на двенадцать, затем на четыре фута и так, постепенно уменьшаясь, сходит до нуля. Поэтому попасть на берег не так просто. Для этого надо: высадиться на дебаркадере, затем пересесть на большую лодку, которая, пройдя некоторое расстояние, на четырех футах станет на мель, с нее на маленькую, которая остановится на глубине одного фута. Здесь придется снова пересаживаться, но уже на арбу, которая повезет вас сначала по воде километра полтора и наконец доставит на "сухой" берег.
Была темная безветреная ночь, когда лодка, в которую мы уселись, сойдя с парохода, отошла от дебаркадера. Два туркмена, стоя один на правом борту, другой на корме, толкали лодку длинными шестами.
Освещенное огнями парохода и дебаркадера пространство осталось сзади. Впереди так черно, что ничего не видно. Вода всплескивает под шестами и переливается под кормой. Куда едем, где берег? Разобраться нет никакой возможности. Я оглядываюсь назад и там, за дебаркадером, вижу мелькание зарниц. Где-то гроза.
Кажется, что внезапно очутился где-нибудь под Москвой, и невольно ждешь освежающего дождя с веселым раскатистым громом и аромата омытых трав и деревьев. Но напрасно. Гроза далеко, в высоких горах Персии. Море докатилось до подножья хребта персидского Эльбруса и остановилось, врезавшись в его отроги Астрабадским заливом. Здесь — прозрачная ясность неба, зной и пустыня, а там — влага, теплота и тропическая растительность.