Но вот толстый конец каната ударил сбоку палатку и, сорвав ее с места, отбросил в сторону. Под ней никого не было. Корбо увидел в зрительную трубу только ружье Пьера и ящики с патронами и провиантом.
— Он ушел в горы! — крикнул Корбо, — обогнем, Гастон, эту вершину.
Быстро поднялся «Титан», огибая белоснежный конус горы Лунного духа. Гул барабана чуть слышно доносился к ним снизу, и вдруг из-за горы, глубоко под ними, вынырнул правильный круг вулканического цирка, блестя своим озером и утопая в зелени. Изумленные неожиданностью, они несколько раз обогнули Паруту, опускаясь все ниже и ниже.
Ясней обозначались на дне цирка рощи и нивы; вот можно различить храм и плоский холм, окруженный народом, и жрецов с оружием в руках, движущихся к статуе, где стоят два человека. Дьявольский барабан сотрясал воздух, и слышался дикий вой. В руке мужчины блеснул огонек, и вот он вспыхивает непрерывно, а в сгрудившейся куче вооруженных людей падают убитые.
— Это Пьер! — радостно крикнул Корбо, и Форестье ловким маневром скользнул над наступающими жрецами и, одну за другой, сбросил три бомбы.
И вот теперь гордый «Титан» стоит среди трупов, будто среди вымершей страны.
— Что это за Бириас? — спросил Форестье.
— Это, верно, та женщина, — ответил Корбо, — которая стояла рядом с Пьером. Будем ждать, когда он расскажет нам все.
— Но где же хартумцы, — размышлял Форестье вслух, — нам в дуаре сказали, что он взял двоих.
— Я полагаю, — заметил Корбо, — что они убиты в этой схватке. Во всяком случае, мы прибыли вовремя. По всей вероятности, сегодня утром Пьер каким-то чудом сумел спуститься сюда, но не сразу попал им в лапы. Вероятно, туземцы, боясь неведомых пришельцев, не трогали их и только потом, окружив на этом холме, начали нападенье.
Форестье взял в руки пояс с патронами, снятый с Пьера и, осмотрев его, сказал:
— Он успел выпустить сто пятьдесят пуль.
— Но вот, как оказалась около него женщина, — продолжал Корбо, — и как она могла спасти его? Мне кажется, что в словах Пьера наполовину бред, вызванный нервным потрясением. Бириас? Это имя звучит красиво, — добавил Корбо, — интересно, на каком языке говорят эти люди?
— А знаешь, Жан, — перебил его Форестье, — недурно бы нам перекочевать в другое место от этих неподвижных соседей.
Он указал на трупы жрецов, над которыми жужжали мухи.
Они сели в аппарат и опустились на другой холм, позади озера.
* * *
Уже день свернул свой огнисто-лазурный покров, и ночь опустила над землей свои звездные ризы, когда проснулся Пьер.
Широко открыв глаза, поднялся он с постели. Он видел стены, обтянутые бархатом, и мебель великолепной комнаты, освещенной электрическим светом. Он ожидал увидать каменный свод своего помещения в храме, услышать гул барабана, но только не это. Несколько мгновений, как на ленте кинематографа, перед ним мелькали кошмары его жизни в Паруте. Но вот так ярко сверкнули ему глаза и обрисовались мягкие очертания лица в отсветах жертвы и подвига, ласки и нежной покорности.