Его задняя дверца распахнулась и из салона выскочил латинос, вооружённый «ингремом», но я рванул вперёд, ещё когда он только начал движение. Пнул дверцу машины, которая выбила оружие из руки противника, и прямо сквозь тонкий металл дверцы расстрелял латиноса. И едва успел отскочить в сторону, прежде чем громыхнул выстрел из дробовика в руках последнего врага.
Укрылся за капотом джипа, и второй сноп картечи вышиб заднее стекло стоящего впереди седана. Противник с лязгом передёргнул цевьё, не переставая что-то орать на испанском.
Я перевёл дыхание, а затем резко лёг на землю и тремя выстрелами разворотил ступни последнего оставшегося в живых латиноса.
Быстро поднялся на ноги и быстро подошёл к воющему от боли подранку. Носком кроссовки отшвырнул валяющийся рядом дробовик и наставил на противника пистолет.
– Где деньги?
Латинос что-то с ненавистью произнёс на испанском. Я сместил ствол «беретты» и прострелил ему бедро, а затем наступил на рану ногой.
– Где деньги?
– В багажнике! Сумка в багажнике!..
Девятимиллиметровая пуля вошла ему прямо между глаз, и я быстро вернулся туда, где лежали остальные его подельники. В живых оставался всего один враг, которому я почти сразу же прострелил плечо – сейчас он пытался кое-как подняться на ноги.
Ударом я опрокинул его на живот, а затем пинком перевернул на спину, нацеливая пистолет.
– Нет, мистер! Не убивайте меня! – взмолился парень, которому было едва ли больше лет, чем мне. – Умоляю!
– Молишь? – неожиданно спросил я.
– Да, да, мистер! Ради всего святого не…
– А вот когда я молился, меня почему-то никто не услышал, – сказал я, чувствуя, что бушующий в крови адреналин и энергетик несут меня куда-то не туда. – Может быть, это потому, что Бога нет?
– Нет, мистер, Бог есть! Конечно же, ес…
– Тогда передай ему, что я не собираюсь верить в такого засранца, как он.
Я нажал на спусковой крючок и зашагал к джипу.
Где был Бог, когда заболела моя сестра? Где был Бог, когда убивали Игоря и маму? Единственное оправдание всего этого лишь одно: Бога, этого добренького всемогущего старичка на небесах, – просто не существует.
Или ему просто плевать на всех нас.
Тогда мне тоже плевать на него. На себя. На всех. И меня не мучает совесть, что я убил девятерых – я сделал то, что был должен. И пусть я за чертой, но теперь мой Бог – калибра 0,45 дюйма, и он пахнет кровью и порохом.
Я открыл багажник и почти сразу же обнаружил объёмистую спортивную сумку. Засунул «беретту» в кобуру, а израсходовавший все патроны «кольт» – за пояс и рванул молнию.
Внутри были пачки стодолларовых купюр.