Едва закрылась дверь за несостоявшимися покупательницами, как он объявил Фабию, что закрывает магазин и отправляется пройтись по городу. С тех пор минуло четыре часа, а отец все не возвращался.
“Поскорей бы закончился этот день”, – он примял землю в том месте, где раньше росло отжившее свое несчастное растение, и направился в атрий, центр дома.
Пройдя туда, остановился и прислушался. Тишина. Красноватые отблески заходящего солнца, падавшие в прямоугольное отверстие в потолке, беспечно играли в сверкающих струях фонтана. Установленный посередине бассейна и представлявший собой бронзовую статую Нептуна, он с ненавязчивым журчанием неутомимо выплескивал воду из раскрытого рта морского божества. Вокруг, оттеняя обстановку свежей зеленью, росли молодые деревья и замысловато подстриженные кустарники. Горделиво возвышаясь над ними, высились тонкие, изящные колонны, покрытые кремового цвета штукатуркой. Далее виднелись внутренние стены, расписанные красочными мифологическими сценами.
Не обратив никакого внимания на знакомую с детства обстановку, Фабий решил поинтересоваться у привратника, худого, будто жердь, грека, с наголо обритой головой, не приходил ли отец, вдруг он пропустил его появление. Однако тот отсутствовал на своем месте. В груди едва заметно поселилось неприятное чувство тревоги.
“Что я веду себя, как девочка?” – одернул он себя. – “Все хорошо, ничего плохого не случилось. Папа встретил старого знакомого и заболтался с ним. Пойду лучше на улицу, прогуляюсь”.
Неожиданно раздался громкий, настойчивый стук, гулко разнесшийся по помещению. Вздрогнув, Фабий внутренне напрягся.
“Отец? Или сосед? Может, кто-то из клиентов? И где шатается этот ленивый грек?”
Не смолкая, стук перерос в нетерпеливые, настойчивые удары, сыплющиеся, словно град, на деревянную поверхность входной двери. Фабий быстрым шагом подошел к ней и, щелкнув задвижкой, потянул на себя. На пороге стоял городской стражник, вигил, коренастый мужчина, с круглым лицом, маленькими поросячьими глазами, нависшими над ними кустистыми бровями и узким, прямым носом. Внимательно оглядев Фабия, он бодрым голосом, выплевывая каждое слово, отчеканил:
- Рядовой первой когорты вигилов Спурий Нигин. У меня срочные новости для Фабия Марцелла.
- Это я… – запыхавшийся вид стражника настраивал только на самые скверные мысли. – Что-то случилось?
Ответить пришедший не успел.
- Фабий! Фабий!
Со стороны улицы послышался крик, топот, стук башмаков о булыжную мостовую и позади Спурия Нигина возникла знакомая фигура, одетая, несмотря на прохладную весеннюю погоду, в светлую тунику с короткими рукавами. Большие голубые глаза на встревоженном лице горели возбуждением, ноздри на аккуратном, с небольшой горбинкой носе ритмично раздувались, пересохшие узкие губы тревожно напряглись. Это был двоюродный брат Феликс. Тяжело дыша, он, бесцеремонно отодвинув вигила, протиснулся вперед, вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и, задыхаясь от быстрого бега, затараторил: