— Ну так что же!? Ты тоже очень скоро выйдешь замуж! — улыбнулась более любезно Жанна-Антуанетта.
Батистина приоткрыла рот от удивления: она совершенно забыла о существовании Жеодара.
— Да… конечно… Но какой чудесный, замечательный день! — с воодушевлением воскликнула она после минутного замешательства.
— Замечательный?! Бессердечное создание! Ты забыла про беднягу факельщика! — простонала Элиза.
«Она права, я просто чудовище! Какой эгоизм!» — с раскаянием подумала Батистина.
Жанна-Антуанетта посмотрела на подругу и еле заметно пожала плечами. Она выглянула в окошко:
— Ну что, Юзеб, мы можем ехать?
— Ах, мадам, мочь-то мы можем, но… пожалуй, что и не можем…
— Наглец! Что ты несешь?! Ты выпряг раненую лошадь и убрал с дороги труп издохшей?
— Бррр… да, мадам, все сделано, если можно так сказать…
— Тогда вперед! — гневно воскликнула Жанна-Антуанетта.
— Простите меня великодушно, мадам. Мы слишком задержались! Недалеко же мы уедем без факельщиков! Скоро станет темно, как в аду, а лошадки так нервничают и так всего пугаются после всей этой суматохи! — простонал бедный Юзеб, еще не совсем пришедший в себя после пережитого.
Словно в ответ на его жалобы раздался дробный стук копыт. Четыре рейтара с факелами в руках окружили карету.
— Мы получили приказ сопровождать вас, куда вам будет угодно, сударыни! — сказал один из них с легким гасконским акцентом, отдавая честь дамам.
— Благодарю вас, господа! Ну, теперь — в путь! — приказала Жанна-Антуанетта, откидываясь на атласные подушки и потянув за шелковую ленту, чтобы поднять окошко. Карета тронулась.
Пламя от факелов освещало экипаж, и рейтары с любопытством посматривали на двух хорошеньких молоденьких девушек.
Хитрый огонек зажегся в глазах Батистины, и она удержала руку подруги:
— Подожди, дорогая, мне в голову пришла одна мысль!
Жанна-Антуанетта усмехнулась:
— Ты говорила так в пансионе, когда собиралась совершить какую-нибудь глупость…
Старая Элиза укоризненно взглянула на подруг, и они обе прыснули со смеху. Батистина поманила к себе пальцем одного из рейтар. Он был почти так же молод, как и Батистина, и с гордостью носил свой синий мундир. На левом плече у него красовалась эполета с серебряной бахромой, украшенная золотой звездой. Юноша вежливо стянул с головы треуголку и склонился к окошку:
— Чем могу служить, сударыни?
Он закашлялся, смущенный тем, что две красавицы смотрели на него, улыбаясь и время от времени переглядываясь, как настоящие заговорщицы.
— О, сейчас довольно холодно, сударь, наденьте шляпу! Мы вас очень просим! — сказала Жанна-Антуанетта с очаровательной улыбкой.