— Ах вот как! Ну да… — промямлила Батистина, не желавшая отвечать откровенностью на откровенность. Что-то ей подсказывало: нельзя выдавать тайну своего происхождения и положения этой странной женщине. Иностранка горько улыбалась, но Батистине казалось, что та играет с ней, как кошка с мышкой.
— Как же вас все же зовут на самом деле? О, разумеется, если это не нескромно с моей стороны! — в упор спросила Иностранка, придвигаясь к Батистине еще ближе и прижимаясь бедром к ее бедру.
— Батистина Бургиньон… Так меня нарекли при крещении! — стояла на своем девушка, глядя прямо в глаза собеседнице. Она лгала ради своего спасения и даже не моргнула глазом.
Горячее бедро зашевелилось и обожгло Батистину. Девушка резко отодвинулась.
— Странно… Мне казалось, я вас знаю, или у нас есть общие знакомые… Нет, фамилия Бургиньон мне ни о чем не говорит! Ах да! А где вы взяли вашу обезьянку? — почти грубо спросила Иностранка и с подозрением уставилась на Батистину, одновременно пытаясь обнять ее за талию.
— О, не помню, право… Кажется, я нашла ее где-то на улице… — отчаянно врала Батистина, учуяв, что не следует говорить этой женщине правду никогда и ни за что.
— Должно быть, вы нашли ее в Версале, когда таскали у придворных кошельки! — почтительно, но с издевательской улыбкой промолвила Иностранка и тотчас же запустила Батистине руку под кофту. Опытные пальцы легко касались нежной кожи. Батистина умирала от желания отдать себя во власть ловких, ласковых рук этой девицы, но в то же время сгорала со стыда.
Внезапно Батистина вырвалась из цепких объятий Иностранки, перевела дух и спросила:
— А вас как зовут на самом деле?
Иностранка удивленно вскинула брови. Она не ожидала сопротивления, но пришла сейчас в еще большее восхищение от смелости и стойкости Батистины. В ее черных глазах зажглись таинственные огоньки.
— Мое настоящее имя — Юлия Менгден. Я занимала очень высокое положение в обществе, но это было очень давно… В одной датской стране… Три человека предали меня самым ужасным, самым подлым образом! Один из них осмелился отказать мне в любви, второй был его сообщником… Когда-нибудь я отомщу им за свой позор! Они умрут! — прошипела женщина, на глазах превращаясь в злобную мегеру. Она не спускала с Батистины глаз, стремясь уловить самое незначительное движение на лице девушки. Но Батистина, никогда прежде не слыхавшая имени Юлии Менгден, даже бровью не повела.
— А кто был третьим? — вежливо осведомилась Батистина.
— О! Он изгнал меня после того, как воспользовался мной и добился осуществления всех своих гнусных планов! Он тоже заплатит за совершенное преступление! Ни один не уйдет от возмездия! Но не говорите об этом никому! Я доверилась вам, потому что вы вызываете у меня живейшую симпатию. Еще раз предупреждаю: ни слова ни одной живой душе! Во имя неба, заклинаю вас! — прошептала Юлия Менгден, разочарованная тем, какой ничтожно-малый эффект произвело на Батистину ее признание, а в особенности ее имя. Нет, не такой реакции ждала она от своей собеседницы!