Весь вечер я только то и делала, что наблюдала за "вжиком в штанишках" — моей неугомонной дочерью. Сначала она показала Файнсу все свои эксклюзивные игрушки (правда, выражение неудовольствия не раз мелькало на его лице, когда Кира говорила: "Это от дяди Рича"). Потом они пошли в конюшню (я в это время готовила ужин). Зачем‑то Кира потянула Файнса на пруд (наверное, показывать местных лягушек)… Удивительно было другое: мужчина как привязанный ходил за девочкой, иногда подхватывая ее на руки, внимательно слушал и серьезно отвечал на вопросы (чего не делала даже я, так как на несколько часов таких бесед у меня не хватало терпения).
Столько гостей, столько впечатлений — я разрешила ей погулять подольше, но потом все‑таки заставила попрощаться с мужчинами и повела укладываться спать.
После того как глазки Киры закрылись (шантажистка выжала из меня три колыбельные и сказку), я нежно поцеловала смуглую щечку и тихо закрыла за собой дверь.
Нужно было выпить. Срочно. Чего‑то крепкого, огненного, чтобы обжечь пищевод и забыть хоть на время о произошедшем кошмаре. Сумасшедший день вымотал меня до предела. Перед гостями, бабушкой и Кирой я еще кое‑как держалась, но сейчас запоздалые непрошеные слезы навернулись на глаза, губы задрожали, и я вдруг осознала, что сейчас разрыдаюсь прямо в коридоре. Всхлипывая и едва переставляя ноги, поплелась вниз, к кухонному автомату.
Почти добравшись до комбайна, вдруг заметила легкое движение и чуть не подпрыгнула от ужаса. В кресле кто‑то сидел! Я резко развернулась и уставилась на развалившегося там с бокалом виски Файнса.
— Вы не уехали со всеми? — дрожащим голосом спросила очевидное.
Никак не ожидала застать кого‑то в гостиной: еще несколько часов назад я слышала, как взлетали два флаера, и даже предположить не могла, что кто‑то не улетел.
— Как она? — тихо спросил Файнс.
Его глаза, поблескивающие в полутьме гостиной, казались глазами глубокого старца. Мелькнула мысль, что он определенно старше сорока лет и либо врет насчет возраста, либо ему в жизни пришлось многое повидать.
— Заснула, наконец.
Заказала автомату стакан водки с соком и села на кушетку напротив.
Мы молчали. Странно… Уехал Ричард, клявшийся мне в вечной любви и преданности, улетел Алан, а Файнс, этот, в сущности, чужой нам человек, остался.
Я отхлебнула из стакана и закашлялась. Горло обожгло огнем, а потом внутри разлилось долгожданное тепло. Откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.
— Спасибо, Дэн, — прошептала я, впервые назвав его по имени, — если бы не вы…
— Прекратите сейчас же, — грубо и резко оборвал он меня. — Я сделал то, что должен был, и не хочу слышать ни слова благодарности.