у него нет до колена, за что и прозвали его Модельным. Ходит, вертухается всем туловищем, на своей деревяшке. Вот и выходит, что некому из хутора ездить бражничать в деревню. Харитон в редкие времена в шинок захаживал, а тут от молодой жены припожаловал. Но если и был удивлен деревенский народ, вида никто не подал. Никто не подвинулся на лавке и особого внимания приехавшему никто не уделил. Кукан, сидящий за дальним столом, вяло махнул в знак приветствия рукой, да Федька Киселев кивнул головой. Но Харитон и не ожидал особо радушного приема. Он осматривал стоящие в хате два длинных стола, ища себе место.
— Эй, Харитон, — услышал он сбоку от себя. Повернувшись на голос, Харитон увидел сидящего особняком на лавке Алексея, сына лавочника.
— Давай, присаживайся, — подвинулся Алексей. Харитон был удивлен его приглашением. Во-первых, лавочник моложе его по годам, друзьями они не были. При встрече только здоровались. А тут вроде вместе выпить предлагает? Харитон с некоторым недоверием уселся рядом с Алексеем, чувствуя некоторую неловкость. Он пятерней пригладил волосы и подняв голову, кивнул Семену. Тот понимающе закивал в ответ. Он давно знал запросы своих посетителей. Да и выбор не особенно широк: «колыванихина» стояла на столе, переливаясь разными цветами. На какую падал взгляд посетителя, того колеру и наливал Семен. Розоватая на цветах шиповника, желтоватая на липовом цвете, красноватая на рябине, слегка мутная, значит первач. Харитон выбрал розоватой. Нравился ему тот вкус, слегка будто отдавал леденцами. Необычно как-то. Семен быстро наполнил глиняную кружку и согнув спину, едва не бегом, поднес выпивку Харитону. Домаха, переваливаясь, несла огромный кусок пирога с яйцами. Харитон приосанился, все-таки Алексей не со всяким будет пить вот так запросто! В душе он ликовал: видал, какие люди уважают! Он с достоинством поднял кружку на предложение Алексея выпить за праздник. Они стукнули кружки друг о дружку и медленно выпили. Алексей отломил кусок от лежащего перед ним пирога с рыбой.
— Хороша, — похвалил он «колыванихину». Преодолевая первую неловкость, молча жевали пирог.
— Слушай, Cемен, — Алексей громко привлек внимание хозяина, — нету у тебя монопольки?
Cемен, тряхнув кудрявой шевелюрой, заулыбался: как не быть для хороших-то людей! Он неуловимым движением достал, как будто из ниоткуда, бутылку монопольки.
— Кудесник, — восхитился Харитон. Настроение у него улучшилось. Еще бы: пьет с лавочником, тот угощает! Алексей заливался соловьем: давай хлебнем еще по одной! Мало будет, еще возьмем. И он подзывал Семена еще и еще. К ним потянулись мужики, всем хотелось выпить с лавочником, еще никогда не видели его таким щедрым. Алексей, краем глаза замечая перемены в собутыльнике, завел разговор по душам с захмелевшим Харитоном.