ни у кого таких нет. Она сделала движение взять в руки плошку, чтобы рассмотреть поближе, но Агафья, словно очнувшись, зашипела на дочь: не тронь! Не тронь! Парашка испуганно отдернула руку. Мать налила в плошку воды и, чиркнув спичкой, подносила ее к свечам, постепенно поджигая фитильки. Тонкие губы ее шевелились, отсвет от разгорающихся свечей отражался в почти безумных глазах. На лице заострились скулы, волосы выбивались из-под платка жесткими прядями. Агафья стала похожа на степную кочевую ведьму, виденную Паранькой на картинке.
Постепенно зажженные свечи стали отражаться в налитой воде, создавая иллюзию ее горения. Агафья уселась на стул, жестом приказывая дочери сесть рядом. Она все шептала непонятные слова, то ли молитвы, то ли заклинания. Огонь в ее глазах то вспыхивал ярким красно-желтым пламенем, то угасал насовсем. Парашка, глядя на мать, видела ее глаза и обратила внимание, что зрачки как будто растеклись по всей глазной впадине, сделав взгляд абсолютно черным. Такой свою мать она еще не видела. Она уже боялась сидящей рядом чужой женщины. А та все читала в книге, и непонятные слова падали в пространство. В комнате становилось душно. От краев плошки шел пар, и, не поднимаясь, оседал на восковом лице Агафьи.
— Ну-ко, подумай об нем, — коротко бросила она, не отрываясь от книги, — Словно он рядом стоит.
Парашку не надо было просить дважды. Егор все время занимал ее мысли. Только о нем она и думала. Она тут же представила его себе; высокого, c вьющимися светло-русыми волосами, тонким носом, а какие у него пухлые губы, ну чисто как у младенца. Парашка вздохнула, вспомнив о том, что его губы не разу не прикоснулись даже к ее щеке. В плошке сразу произошли изменения. Исчез пар на ее краях, мутная до этого вода постепенно светлела. Цвет ее менялся с каждым мгновением, и когда, наконец, она стала почти черной, Парашка увидела в ней отражение мужчины. Она не сразу поняла, что это и есть тот, о ком она постоянно думала, c кем в мечтах связывала всю свою последующую жизнь. Парашка видела его улыбающегося, ошалевшего от ощущения изведанного счастья. Было видно, что его переполняет радость. Агафья протянула руку к плошке, словно старалась удержать образ Егора. До Парашки явственно донеслись ее слова: «Доброго молодца Егора отвернуть от девки Дашки. А приворотить его к девке Парашке, да так, чтобы навечно. Чтобы забыл он ту, а помнил бы только эту». Рядом с Егором появился расплывчатый женский образ. В нем Парашка признала себя. В мужском образе незаметно происходили изменения. Лицо стало суровым, около рта залегла глубокая складка. В глазах застыло безразличное выражение. Даже его фигура стала ниже, словно придавленная непосильным грузом. Парашка со страхом смотрела в плошку. Произошедшие изменения испугали ее. В душе она не особенно верила в колдовство. Но это была единственная надежда. Надеяться на то, что Егор сам снизойдет до нее, было глупо. И она понимала это. Часы на стене беспристрастно отстукивали минуты.